Откуда я взял массу для этого тела? Я же сейчас вешу сотни две кило?
Потом я увидел, что ковры под ногами начисто лишились ворса, а подушки и одеяла лежат вспоротые и пустые. Сплюнул — со странным ощущением, что могу плевать не только слюной, но и чем-то очень, очень ядовитым.
В воздухе медленно закружились несколько пёрышек.
Да я что, сожрал всю органику вокруг, пока метался в Призыве?
Я ударил в дверь, выбивая стекло вместе с рамой, и вышел на крыльцо бывшего Министерства культуры. Почти вся одежда на мне порвалась и превратилась в лоскуты, только плащ от Продавца пережил трансформацию и красиво свисал с плеч, словно у супергероя.
Думаю, в этом был какой-то офигительно крутой символизм, но сейчас у меня не нашлось времени это обдумывать.
Стражи и старшие стражи пёрли к Гнезду, даже не думая маскироваться или рассредоточиться.
Они были абсолютно уверены в том, что обороняться станут куколки и неполноценный хранитель.
Впрочем, призванного они бы тоже разделали на раз-два, не сомневаюсь.
Но я был призванным дважды.
Я вновь взревел — с радостью, и побежал навстречу страже.
Первым от меня пострадал совершенно случайный человек.
Уж не знаю, что это был за балбес, который задумчиво катил на роликах мимо Гнезда. В наушниках, не слыша ничего и, наверное, совершенно не глядя по сторонам. Лет уже под тридцать человеку, а ничего лучшего, чем гонять по тротуару, не придумал!
Он въехал между мной и останавливающейся стражей. Я мог, конечно, его обогнуть. С моей точки зрения, роллер застыл на тротуаре.
Но тогда мужчина оказался бы в самой гуще надвигающихся событий.
Поэтому я на бегу отвесил ему пинок — и роллер по дуге улетел в кусты. Кажется, он сломал себе ногу, но я не стал приглядываться.
Я бежал навстречу двумстам двадцати двум стражам.
Ну и хранителю, конечно.
Стража начала стрелять.
Мне кажется, даже старшая стража не владела всем объёмом информации и не могла понять, кто или что стремительно бежит им навстречу.
Я запрыгал, заплясал в воздухе, ускользая от вспыхивающих нитей-лучей, стремительно летящих сгустков плазмы и медленно ползущих пуль — тех самых, из учебного оружия. Лазерные лучи были опаснее всего, я не мог от них уклониться, конечно же, но у стражи было всего четыре боевых излучателя, и я отслеживал направление ствола у каждого.
Честное слово, в какой-то момент я взмыл в прыжке, оттолкнувшись от воздуха, ставшего твёрдой опорой!
Нет, это была не битва.
Всего лишь воспитательный процесс.
Я врезался в толпу, расшвыривая стражей. Они прочные и быстро регенерируют, это хорошо, я не боялся их убить.
В конце концов, они ведь тоже всего лишь дети.
Мне навстречу попалась Же, её я откинул особенно аккуратно, она мне нравилась.
За это я поплатился тем, что пропустил выпад одной из старших стражей в боевой трансформации. Руки её вытянулись длиннее, чем я ожидал. Стража полоснула мне по плечу когтями, и я почувствовал нейротоксин, щедро впрыснутый в тело.
Я нейтрализовал яд, зарастил рану и отвесил оплеуху страже — всё одновременно.
Стражи метались во все стороны, пытаясь добраться до меня, прикрыть хранителя и, конечно же, мешая друг другу.
Уничтожителя они бы смели.
Да они бы и батальон ровианской гвардии (теперь я знал, что это такое) могли уничтожить.
Если бы все были вооружены, конечно.
И если бы я не был во втором Призыве — дающем мне общую власть над Изменёнными, позволяющем чувствовать каждое движение и каждую эмоцию вокруг.
Я вынесся к хранителю, отбросил двух старших стражей, пытавшихся прикрыть командира.
Посмотрел в белые глаза, следящие за мной без всяких эмоций, выпрямился во весь рост. Окинул взглядом побитое воинство. И гаркнул:
— Спать!
Печать задрожала во мне, отдавая приказ, — и стражи мягко повалились на землю.
— Я восхищена, Максим Воронцов, — сказала хранитель.
Надо отдать должное, она не испугалась. В ней была лишь непреклонная воля и решимость выполнить приказ, живой или мёртвой. Никогда не подумаешь, что она на самом деле молодая девчонка. Изменение затрагивает всё, не только тело.
Я взял её за горло, приподнял над землёй и заглянул в глаза.
— Высшему не было бы нужды в таких представлениях, — прохрипела хранитель. — Но я отдаю должное твоей решимости и силе.
— Вы уйдёте назад, — сказал я. Слова на человеческом языке давались с трудом, мне проще было бы говорить на языке Инсеков. — И отстанете от этого Гнезда.
— Ты очень сильный, но молодой и не понимаешь, — сказала хранитель. — Мы не отстанем, мы придём снова. Ты убьёшь нас. Придут другие. Все Гнёзда. Со всего мира. Тебе придётся убивать всех. Ты не справишься, боевая форма скоротечна… но ты убьёшь многих. Тысячи. Десятки тысяч.
— Я убью всех, — сказал я с угрозой.
— Может быть, ты убьёшь всех нас, — согласилась хранитель. — Но мы пойдём на смерть.
Я отпустил её. В голосе хранителя не было ни злости, ни ярости, только боль.
— Чего вы к ним пристали? — спросил я растерянно. Наверное, это плохо сочеталось с моим устрашающим видом. — Это случайный кристалл, Наська его нашла в Гнезде! Он не её!
Хранитель поморщилась, нахмурилась. Проблеск человеческих эмоций был едва заметен.
— Кристалл? Наська? Ты о куколке, изменившейся в мать?
— Да…
— Изменённые не продуцируют кристаллы. — Хранитель покачала головой. Подошла ко мне… и вдруг обняла. — Бедный… бедный призванный…
Я отодвинул её от себя мгновенным резким движением, но она всё так же смотрела на меня — с жалостью и печалью.
— Дело не в Анастасии или Дарине, Максим! Дело в тебе!
— А? — только и сказал я.
— Ты причина, Максим, — хранитель склонила голову. — Ты — продуцент смыслов. Кристалл тоже породил ты. Откуда ещё мог взяться кристалл в Гнезде? Это высокий, страшный потенциал.
— А… — снова произнёс я.
— Инсеки собирают смыслы на завоёванных планетах. Но Земля особая, это мир Прежних. Им и сейчас достаются все порождённые людьми смыслы. Ты человек, всё равно, даже во втором Призыве, и ты порождаешь самое ценное во Вселенной — конструкты идей и эмоций, связь вещей и явлений, пути в будущее. Ты порождаешь новые смыслы, и каждый из них помогает Прежним в войне! Приближает их к всемогуществу. Ты защищён приказом Высшего, как и обычный человек, но мы будем пытаться уничтожить Гнездо.
