Девочка одиннадцати лет выступает перед классом, держа в руках тетрадный лист. Заканчивая выступление, она отрывает взгляд от листка: «Теперь я с нетерпением жду следующего лета, когда я снова поеду к бабушке и дедушке в их маленький домик. Вот так я провела летние каникулы».
Девочка нервно улыбнулась и поспешила обратно на свое место, чувствуя облегчение от того, что выступление закончилось. Чуть в стороне стояла миссис Сэндовал, учительница, женщина средних лет со старомодными розовыми и серыми прядками в волосах. Она улыбнулась и кивнула.
– Отлично, Дженни. Спасибо, что рассказала нам про свое лето. Кто хочет быть следующим?
Мальчик, сидевший с краю на последней парте, с энтузиазмом вскинул руку вверх. Учительница посмотрела на него, но взгляд ее был несколько неуверенным. Все остальные ученики затихли. Миссис Сэндовал сделала приглашающий жест.
– Хорошо, Джейсон. Если ты чувствуешь, что готов.
Джейсон встал со своего места и вышел перед классом. У него не было записей.
– Чем я занимался на каникулах, – естественно и непринужденно начал Джейсон. – Этим летом мне подобрали нейропрос… нейропротез. Я всегда путаюсь с этим словом, – сказал он и улыбнулся, слегка волнуясь. – Это такая штука, которую доктор Уорнер и другие врачи поместили мне в голову. Когда я был совсем маленьким, врачи сказали, что у меня РАС. Это расстройство аутического спектра, то есть мой мозг не мог делать некоторые вещи, которые он делает у других людей. У каждого это бывает по-разному, но вообще нам трудно делать то, что другие делают без проблем, особенно понимать, что чувствуют люди.
Джейсон обвел взглядом класс и встретился глазами с несколькими учениками, а потом продолжил.
– Но к счастью, появилась эта новая штука, которую вживили мне в голову, и она кое-что исправила. Теперь я могу понимать, кто радуется, кто грустит, а кому скучно, просто посмотрев ему в лицо. Как это делают все. Раньше не мог. Раньше люди мне говорили, что я смотрю на них по-другому. А еще я чувствую все так… так сильно. Это не лучшее слово, но как-то так.
Девочка по имени Белла подняла руку и тут же спросила:
– Джейсон, это значит, ты вылечился?
Джейсон отрицательно покачал головой.
– Нет, – спокойно ответил он. – Мой мозг всегда будет немного другим. Но я привык к этому. Штука в моей голове очень помогает мне делать то, что другие делают легко и просто. А еще здорово, что она помогает чувствовать себя лучше, потому что чем больше к ней привыкаешь, тем больше она запоминает.
Иногда я прихожу к доктору Уорнеру, и он ее регулирует. Это тоже очень помогает.
– Ты теперь как робот, что ли? – засмеялся с задней парты Брэндон.
– Брэндон! Прекрати сейчас же! – строго сказала миссис Сэндовал.
– Все нормально, – непринужденно сказал Джейсон. – Мама говорит, что люди смеются над тем, чего не понимают.
Он повернулся обратно к классу и продолжил.
– Нет, это как носить очки, чтобы видеть всю комнату. Или носить слуховой аппарат, чтобы слышать. Некоторым ребятам тоже смешно, но это… грустно. Доктор Уорнер говорит, что это только самое начало, и со временем все станет лучше. Когда я вырасту, такие штуки будут уже у многих людей. Ну вот, это все, что я хотел сказать. Вот чем я занимался летом на каникулах.
* * *
Любому, кто когда-либо имел дело с многочисленными проблемами, связанными с аутизмом или РАС, приведенный сценарий может показаться наивным или слишком оптимистичным. Тем не менее мы все лучше понимаем многие процессы, происходящие в мозге. И есть надежда, что со временем мы лучше поймем причины, по которым происходит сбой. Не исключено, что работа в области эмоциональных технологий окажется полезной для решения этих проблем и поможет усовершенствовать обучающий процесс.
Как уже упоминалось, после основных исследований в области эмоционального программирования появились устройства, помогающие людям с расстройствами аутического спектра. Устройства, считывающие кожно-гальваническую реакцию, в том числе iCalm, Q sensor и Embrace, а также протезы эмоционального интеллекта, такие как MindReader, – лишь намек на имеющийся в этой сфере потенциал.
Не стоит забывать об успехах разработки интерфейсов по мере того, как ученые открывают новые способы помочь людям с различными сенсорными проблемами и ограничениями. Рэй Курцвейл разработал портативное читающее устройство для незрячих. Появляются различные способы использования компьютера, чтобы компенсировать утраченные зрение, слух или способность передвигаться. Разработаны интерфейсы «мозг-компьютер» (ИМК), дающие людям с параличом конечностей или синдромом изоляции возможность общаться и передвигаться в устройствах вроде кресла на колесах лишь при помощи мысли. Существует реальная потребность в таких технологиях. Они получили одобрение и финансирование на таком уровне, который был бы невозможен, если бы устройства оставались теоретическими исследованиями.
Теперь мы наблюдаем, как нечто подобное происходит с устройствами и интерфейсами, способными изменить к лучшему жизнь тех, кто испытывает сложности на эмоциональном уровне. Как и в случае с другими интерфейсами, эти технологии найдут коммерческое применение и будут востребованы даже в тех рыночных нишах, где о них прежде не задумывались.
Это предоставляет замечательные возможности. Если обработка эмоций настолько важна для мотивации, формирования памяти и обучения, то каким будет значение эмоционального искусственного интеллекта для образования в будущем? Можно ли будет благодаря этим технологиям перейти к образованию, основанному на потребностях, и обеспечить персональный подход к обучению? Эмоциональное программирование может изменить подход ко всему образовательному процессу – от раннего обнаружения аутизма до планирования поэтапного обучения самых одаренных учеников.
По мере взросления каналы коммуникации совершенствуются: мы адаптируемся к культурным нормам, сознательным усилиям и, возможно, даже зеркальным нейронам.
Аутизм – пожизненное состояние, его причиной считается сочетание ряда генетических и эпигенетических факторов, а также факторов воздействия окружающей среды. Вопреки некоторым распространенным идеям, люди с аутизмом определенно испытывают эмоции. Однако исследования показывают, что аутисты часто имеют проблемы с распознаванием эмоций, их оттенков и нюансов у других людей и при социальном взаимодействии.
В последние годы появились веские доказательства того, что раннее обнаружение и вмешательство могут оказать значительное влияние на неврологические и поведенческие последствия, а следовательно, и на дальнейшее качество жизни. Хотя аутизм часто не выявляется до трехлетнего возраста, некоторые характерные признаки проявляются гораздо раньше. Технологии эмоционального программирования могут помочь в ранней диагностике. Например, робот способен отслеживать зрительный контакт во время игры намного точнее и дольше, чем человек. Притом что некоторые признаки аутизма отслеживаются по зрительному контакту, это поможет раньше выявить заболевание, особенно у детей, подверженных высокому риску, например чьи близкие родственники аутисты (аутизм передается по наследству). В таких случаях своевременное вмешательство позволит раньше начать лечение и получить лучший результат.
