В такие мгновенья тревога за него немного отступала. Но только чтоб потом нахлынуть с новой силой. Ведь требование больше не обращаться к нему за помощью, было последним, что Артем сказал Славе. И вопреки отсутствию малейшей причины винить себя в случившемся, он все равно делал это, как и я.
Вот только это не я со Славой выросла, это не мне он был каким-никаким другом вопреки всему. И это не я переживала все в себе, через силу делясь лишь малой толикой эмоций из-за губительной словно яд гордости. И наконец, это не я лишь несколько месяцев назад «завязала». Последний пункт очевидно беспокоил Игоря, и он своим усиленным контролем лишь усложнял все. Я же просто приказывала себе не паниковать без причин, вести себя «обычно» и как можно реже думать о том, что Артем может как-либо сорваться. Он сам был предельно собран, спокоен и рассудителен. Постороннему могло бы показаться, что этот мужчина если и переживает, то отлично держит себя в руках. А я всем своим существом чувствовала его подавленность, растерянность и боль, корень которых был далеко не только в смерти Славы.
Тишина в зале ресторана казалась живой, темной и пугающей столь же, сколь и нарушавшие ее голоса и всхлипы. Боль. Безысходность. Отчаянье. Много спиртного. Настолько, что казалось оно витало в воздухе. Но душно стало не из-за этого, но потому как спешили некоторые «гости», произнеся приличествующие событию слова, поскорее использовать возможность сойтись с нужными им людьми.
— Вика, давай на улицу выйдем? — кажется, Оля разделяла мои чувства. Не хочу оставлять Артема, но он сейчас разговаривал с Павлом, потому звать его с собой неловко.
Встала и мы вышли. Втроем — Ира поспешила присоединиться.
— Долбанное сборище стервятников, — выплюнула она, едва мы накинув пальто вышли на улицу, — Такое впечатление, что они на афтепати какого-то бизнес форума.
— Для многих так и есть, — я полной грудью вдохнула сырой вечерний воздух. Уже стемнело и на обочинах зажглись фонари. В нескольких шагах от нас прохожие спешили поскорее убраться с промозглой улицы. По дороге взад и вперед сверкая фарами носились автомобили.
Вдруг из-за двери донеслись звуки перебранки.
— … я сваливаю! — прокричал Олег, — Доигрывайте спектакль сами.
— Так, успокоился и…, - вторил ему Артем.
В распахнутой куртке Олег стремглав выскочил на улицу и неловко замер при виде нас.
— Олеж, что случилось? — Оля подошла к нему и заглянула в глаза. Потом потянула вверх «собачку» на куртке, застегивая молнию. Позади них в проеме двери показался Артем, но я отрицательно покачала головой, взглядом умоляя не вмешиваться.
— Да нормально все, — выдавил он. Запал уже поугас, уступив место тому, что за ним скрывалось.
— Это хорошо. Давай немного пройдемся, воздухом подышим? Мне там ужасно душно, — тихим ровным голосом проговорила Оля. Я дернула Иру за рукав пальто, увлекая обратно. В просвете закрывающейся двери я видела, как сестра взяв под руку парня уводит его в сторону небольшого сквера, находившегося рядом с клубом.
— Она за ним присмотрит, — сказала Артему, переплетая наши пальцы. Его все еще холодны, хоть мужчина и выпил.
— Как с цепи сорвался…
— Его можно понять.
Почти сразу мы наткнулись на Леру с Кариной.
— Где Олег? — визгливо вопросила вторая.
— На улице с Олей, — сказала я Лере, — Пусть пройдутся, подышат. Ему нужно успокоиться.
— Спасибо, — едва слышно побагодарила она.
— Почему ты его отпустил? Мальчик не в себе и может наделать глупостей! А ты… Только о шлюхе своей и думаешь…
— Я запрещаю тебе говорить так, — прорычал Артем.
— …носился с ней и носишься вместо того, чтоб о друге детства позаботится в трудную минуту.
— Кому как не тебе, Карина, знать о заботе в трудные минуты, — тихим и ровным голосом сказала Лера.
А прозвучало как удар хлыста. Карина побледнела, потом покраснела и громко цокая каблуками умчалась куда-то. Я потянула Артема за руку, и он дал увести себя обратно в зал. Сев за стол, сделал маленький глоток воды, потом медленно и осторожно поставил стакан на стол.
— Тема, это…
— Знаю, — он посмотрел на меня, — Правда знаю.
Позже я улучила возможность остаться с Кариной наедине.
— Слушайте сюда, — прошипела, встав вплотную, — Мне плевать, что вы там обо мне думаете. Глубоко плевать с тех пор, как я поняла, что вы за человек. Но ваши слова задевают Артема. А ему безумно тяжело.
— Да что ты знаешь, — испуганно мельтеша глазами из-под густых нарощённых ресниц, выкрикнула она.
— Уж побольше вашего, — перебила я, — Но это не важно для вас. Было и есть, верно? Вам безразлично все, что не может ухудшить вашу жизнь. Так вот: если роль, которую вы исполняете хоть как-то навредит Артему, уверяю, я прикручу краник из которого вам капает бабло. Хотите?
Она отчаянно замотала головой.
— Отлично. Тогда вполне сможете молча изображать приторную улыбочку всякий раз, как нам придется оказываться в одном помещении.
Сказав это я покинула уборную, в которой и состоялась эта занимательная беседа. Вернувшись в постепенно пустеющий зал, поискала глазами Артема.
— Он с отцом, — рядом возник Коля, — Павел перебрал чуток, они его в машину грузят.
— Спасибо.
— Знаешь, я рад тебя видеть, — он протянул мне руку, — Жаль по такому поводу, но все-таки.
— Да, я тоже, гражданин начальник, — улыбнувшись, я пожала ее, — Кто бы мог подумать.
— Уж не знаю, что менее: мой выбор профессии или твое возвращение к Артему.
— Туше.
— Не знаю, что там и как, — он почесал затылок, — но зря вы сошлись. Он очень изменился и не в лучшую сторону. Нихера не делал, кроме как тусовался и наркоту тоннами жрал. То, что сейчас иначе — это временно, Вика.
— Ты правильно сказал, Коль. Ты — не знаешь.
— Просто не хочу, чтоб ты пять страдала.
— Как благородно, — глухо прорычал за спиной Артем, — Спасибо, друг мой.
— Мы оба знаем, что я прав.
