Что-то в покрытом копотью интерьере дома привлекло мой взгляд. Когда-то это был величественный особняк. Среди завалов чёрного на чёрном я начал различать предметы. Разбитый бюст какого-то семейного святого или предка, зазубренные осколки разбитых ваз. Я присмотрелся попристальнее: меч, разбитый на куски, словно керамический. Пошевелил осколки сапогом – ничего блестящего. Я шагнул вперёд, наклонился, чтобы рассмотреть получше, и увидел, что даже сохранившиеся куски дерева – доски крыши, почерневшие от огня и едко пахнущие от воды, были зазубренными, словно тоже разбились, игнорируя свою текстуру. Я встал, медленно поворачиваясь. Вокруг меня повсюду торчали острые кусочки под чёрным покровом, словно вся комната разбилась, как стекло, от одного удара.
Возле дверного прохода, через который я вошёл, стояла прислонённая к стене картина в раме. Единственная целая вещь во всей комнате. Я подошёл к ней и протянул палец, чтобы протереть. Сажа опала в тот же миг, как мой палец к ней прикоснулся. Не только в месте прикосновения, но вся копоть слетела, словно чёрный шёлк с полированного стола. А под ней… мужское лицо, но не портрет – моё собственное лицо удивлённо смотрело на меня с безукоризненно гладкой поверхности большого зеркала.
– Привет, Ялан. – Это сказал я. – Я видел, как шевелятся мои губы. Но голос был не моим.
– Отвяжись от меня! – Это были мои слова, но рот отражения оставался закрытым. Оно смотрело на меня чужими глазами. Я попытался отвернуться, но этот взгляд приковывал меня.
– Ялан, я тебе не враг. Ты хочешь сбежать. Я хочу помочь тебе сбежать. Ты пешка на доске Красной Королевы, и что бы ты ни делал, она продолжает толкать тебя в опасность. Я могу помочь тебе сыграть в свою игру.
– Ты мой враг, – сказал я, хотя по части побега она была права. – Твои руки красны от крови моей семьи и моих друзей. Её слишком много, чтобы просто так забыть.
Она улыбнулась, и теперь губы были скорее её, чем мои – искривлённые, какими я их помнил из бабушкиного детства.
– Ялан, лучше всего мы видим свою слабость, когда смотрим на себя со стороны. Я видела, как ты смотришь на себя. Я слышала секреты, которые ты рассказывал своему отражению – сомнения, правду, все признания. Все мы знали, что ты был бы особенным. Ты, или твоя сестра. И мы наблюдали за тобой, но пока Молчаливая Сестра изучала пути, которые могут провести тебя через все варианты твоего будущего, я изучала человека, приглядывалась к нему. Трус может простить себе всё, Ялан, если есть подходяще оправдание. Поверь мне, боль любого предательства, по отношению к живым или к мёртвым, продлится лишь миг, по сравнению с теми радостями, что ожидают тебя. Свобода делать всё, что захочешь, не сдерживаемая назойливой моралью, не связанная ворчливым голосом совести, которую внушили тебе другие – они заразили тебя ей.
– Ложь, – сказал я.
– Колесо крутится, Ялан. Его не остановить. Перемены не остановить. Всё, что мы знаем, закончится. И вопрос не в том, как сражаться, а в том, как выжить. Я наблюдала за тобой, Ялан Кендет, и ты больше чем кто-бы то ни было умеешь выживать.
– Ложь, – ответил я, но хуже всего было не то, что она почти наверняка была права о невозможности остановить Колесо. Хуже всего было то, что она была права обо мне. Я мог уйти. Мог предать любое доверие, чтобы спасти свою шкуру. О да, было бы больно, и да, я бы проклинал себя и хандрил… но потом? Сомневаюсь, что это бы меня сломало – как сломало бы Снорри, если бы он вообще смог совершить подобное. Я не настолько глубок. Я не из такого теста. Снорри был истиной. Ни грамма уступчивости. Несгибаемый. Держаться или сломаться, и ничего посередине. А я? Принц Ялан был ложью, которую я рассказывал сам себе – переменчивый, легко приспосабливающийся… умеющий выживать. – Как вообще можно пережить конец всего?
Вот оно. Не лучше предательства. Я попросил Синюю Госпожу посадить во мне семя надежды. Моё отражение теперь выглядело как мы оба – её возраст на моих костях, и её слова слетали с моих губ.
– Людям, обладающим силой, известны способы. Настоящая сила в уме, а не в титулах, землях или огромных армиях. Тех, кто служит мне, я проведу через соединение сфер в новый мир. Но им нужно в последний миг находиться поблизости. Чтобы можно было прикоснуться.
– Значит, мне нужно лишь пройти через эту стену и присоединиться к тебе в этой башне, да? – Надежда и в лучшем-то случае была лишь призрачной, но я не ожидал, что она скиснет так быстро.
– Есть другой способ. Для человека с ключом Локи.
– Слушаю. – Моя рука нащупала ключ.
– Сердце Колеса – это центр бури. Когда миры будут биться, как зеркала, и все осколки посыплются вниз, тот, кто будет стоять в центре Колеса, пройдёт без вреда. – Теперь отражение было на меня почти не похоже – лишь мои глаза смотрели с лица старухи.
– Мне говорили, никому не захочется ждать в этом месте.
– Двигатели Колеса продолжают изменять мир. Колесо продолжает вращаться, хотя у Зодчих такого намерения не было. Двигатели были построены, чтобы повернуть его на определённую величину, и не дальше. Оно должно было замереть и дать понемногу магии каждому Зодчему, изменив их мир из одного порядка вещей в другой. То, что Колесо продолжает вращаться, хоть и очень медленно – ошибка и непредвиденное событие. Это мы вращаем колесо, когда используем силу, которую оно нам даёт, и двигатели в Ошиме помогают нам вращать его намного быстрее, чем нам удалось бы самостоятельно. Из-за войны Зодчие утратили интерес к Колесу, а тысяча лет превратила маленькую ошибку, которую можно было исправить, в большую, которую исправить нельзя. – Синяя Госпожа смотрела на меня из зеркала, и теперь там от моего лица уже не осталось ничего. Она выглядела старой, хоть и не древней, как бабушка и её сестра. Однако в её лице оставалось намного меньше жизни – тонкая, словно бумага, кожа плотно натянулась на костях, глаза казались затуманенными. – Некоторые думают, что ключ можно использовать, чтобы остановить двигатели Колеса, и это может замедлить неизбежное соединение. Это возможно, хотя и маловероятно, и такая напрасная потеря… уничтожить ключ, чтобы купить несколько месяцев, в лучшем случае несколько лет. Намного лучше повернуть его в другую сторону – разогнать те двигатели, раскрутить Колесо, как сделали когда-то Зодчие, и вызвать мгновенный конец. Тот, кто осуществит такое, точно получит место в новом порядке вещей, а чистый резкий переход позволит легче пережить изменения самым опытным из нас и провести с собой не просто нескольких последователей, но дюжины, десятки, а может и сотни.
– Ты послала Эдриса Дина убить мою мать. – Я уцепился за свой гнев – по крайней мере он казался чистым и незапутанным.
– Это не был акт злобы, Ялан. Это вопрос выживания. В своём сердце ты знаешь, что когда остаётся лишь один выбор – поджигать или не поджигать, – ты предпочтёшь спасти себя, а не других. Это честность. Это истина в самой нашей сути. Тебе надо…
Что-то просвистело у моего уха, и мир взорвался.
Неизвестно сколько времени спустя я открыл глаза и увидел, что мир не настолько взорван, как мне представлялось, хотя выглядит определённо странно, словно весь дом завалился набок. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять – это я свалился.
