– Ошим.
Бабушка склонила голову.
– Погоди. Если она может сбежать в Ошим, то почему же она сейчас не там? Ты сама говорила, что армии там бесполезны. Колесо – защита лучше, чем эта её стена.
– В Центре Колеса трудно выжить, даже аномагу. Госпожа в последнее время сильно ослабла. Она потеряла слишком много отражений, чтобы переждать в Ошиме без огромного риска. Она сбежит туда, только если не будет другого выхода – или в конце всего, когда миру останется совсем мало времени. Пока мы стучим ей в двери, её внимание приковано здесь, её силы брошены на оборону. Тебе придётся найти и уничтожить её выход в Ошиме. Вот тогда и настанет время разбить баррикаду – когда ей будет некуда бежать. Когда у неё не останется убежища. Тогда мы и призовём её к ответу. – Красная Королева стиснула зубы, словно представила этот миг. – Когда ты сделаешь это, моя сестра узнает, и мы начнём действовать.
– Ты же не видела Ошим – он огромен! Как я найду там одно зеркало? – Будто остановка двигателя Колеса недостаточно невыполнимая задача – теперь мне ещё надо найти иголку в стоге сена шириной в пять миль.
– Оно будет в самом центре. Ты его найдёшь.
Мне не удалось отдать бабушке ключ, не удалось заставить её отправить кого-нибудь другого, не удалось убедить её отправить армию охранять меня, так что мне оставалось только одно:
– А что если она права? – призвал я на помощь аргументы Кары. – Если все мы всё равно проиграем, то какая разница, сгорит мир сегодня или завтра? Почему самые сильные, самые умные не должны попытаться спасти себя, раз уж они не могут спасти остальных? Ты не думала присоединиться к ней? – Я оставил невысказанным "и спасти меня".
Пощёчина была не очень-то удивительной. Как и её сила, от которой я свалился на землю, держась за щёку.
– Ялан, мы Кендеты! – Она стояла надо мной. – Мы сражаемся. Мы сражаемся, когда исчезла последняя надежда. Мы сражаемся, пока в нас остаётся кровь. – Она подняла меня на ноги, словно я был мальчишкой, а не мужчиной шести футов роста. – Мы сражаемся. – Её глаза, суровые, как кремень, сосредоточились на мне. – Эта женщина убила моего деда. Она пролила его кровь в моём доме. Она пыталась убить меня, и, защищаясь, я, мой брат и моя сестра изменились… превратились в то, кто мы есть сейчас. – Она понизила голос, её гнев стихал, но хватка по-прежнему оставалась железной. – Эта женщина живёт слишком долго, и она принесёт в жертву будущее миллионов, чтобы самой прожить ещё дольше. Да, я хочу спасти свой город, свою страну, свой народ, и да, ещё один год для них, месяц или день стоит моей жизни или твоей. Но честно? Глубоко в душе? Меня толкает то, что я не позволю этой суке победить. Она подняла свою руку на меня и на моё. Она умрёт от моих рук. Не будет для неё вечной жизни. Никакого нового мира. Это война, мальчик. Моя война. Я Красная Королева, и я не проиграю.
Она разжала руки, и я опустился на пятки. Я знал, что она скажет. И знал, что она права. Или по крайней мере, более права, чем Синяя Госпожа. Но старые привычки непросто забыть, и я по крайней мере должен был попробовать каждый маршрут побега.
– Если встречу её в Ошиме, то убью тем мечом, который убил мою мать. – У меня была и своя месть, свой огонь, своя доля крови Красной Королевы.
– Ты уж постарайся. – Редкая улыбка тронула бабушкины губы.
Я вздохнул и посильнее запахнул накидку.
– Тогда удачно, что я отправляюсь в Ошим с ключом. Иначе всё это бы не сработало.
Бабушка повернула голову, глядя мимо меня. Я тоже повернулся и проследил за её взглядом. За моей спиной, неприятно близко, стояла Молчаливая Сестра. Она посмотрела мне в глаза своим странным взглядом: один глаз белый, слепой и полный тайн, а второй тёмный, словно нора.
– Удачно? Удачу мы прибережём для финала, – сказала Красная Королева. – В Колесе тебе понадобится каждая крупица удачи. В то будущее никто не может заглянуть, даже мельком.
– Наверное… тогда я пойду. – Каким бы страшным ни был Ошим, мне и впрямь не хотелось стоять ни секундой дольше между этими страшными старухами. – А если… если всё сработает? Что тогда?
Бабушка снова изобразила свою редкую улыбку, столь же мрачную, как и первая.
– Мир будет вращаться дальше. Конец будет предотвращён, или, скорее всего, отложен. Через месяц прибудет Золотая стража, чтобы проводить меня на Конгрессию, и Сотня будет повторять те же споры, что громыхали ещё во времена моего деда. А может на этот раз они на самом деле изберут нового императора и сплотят нашу разрушенную империю.
Я не сразу понял, что сухое шипение рядом – это смех Молчаливой Сестры. Я воспринял его за сигнал уходить.
Снорри и Кара ждали меня с лошадями возле самого крупного полевого склада. Парня нигде не было видно. Я позавидовал его возможности свободно уходить.
– Поехали? – Снорри пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум вокруг нас. Солдаты Красной Марки трудились, словно муравьи, в цепочках под руководством рычащих квартирмейстеров, разбирая и разнося сваленные кучи провизии и снаряжения.
Я кивнул.
– Встретимся на главной дороге, у большой церкви. Мне нужна ещё минутка.
– Что? – Снорри приложил руку к уху, но Кара уже толкала его, положив ладонь ему на грудь.
Она оглянулась на меня через плечо.
– Только не сбеги!
Я не ответил, но шёл, раздумывая, и уже не в первый раз, что она может читать мои мысли.
Я бесцельно бродил по развалинам, хотя и не выходил за периметр обороны. У меня не было желания объясняться перед мстительной толпой словенов. У бабушки здесь сильная позиция, большое количество опытных солдат, но, чтобы удерживать её, пока я не доберусь до Ошимского Колеса и не закрою последнюю возможность побега для Синей Госпожи, понадобится тактический гений, не говоря уже о невероятной удаче. Её единственной надеждой было то, что король Люджан неправильно поймёт её цель и стянет все свои силы к Юлиане, думая, что она готовит нападение на его столицу.
Наклонившись, я прошёл в остов здания без крыши, чтобы спрятаться от косого дождя – холодный осенний ветер так задувал капли, что вода покрывала лицо и заливала глаза. Стоя под аркой входа, я обдумывал свои возможности и понял, что они весьма ограничены. Каким-то образом оказалось, что я снова направляюсь на север, по-прежнему связанный с викингом, и эти узы я понимаю не больше, чем в прошлый раз. Меня почти затащила в Ад единственно сила его хорошего мнения обо мне, хотя в конце понадобилась сила его руки, чтобы втащить меня туда. А теперь почему-то хорошее мнение множества людей – от королевы Красной Марки до языческого ребёнка – тащило меня в ад на земле. Я не понимал, как именно так много людей вонзили свои крючья под мою защиту. Знал только, что мне это совершенно не нравится. Ялан, который спрыгнул с балкона Лизы де Вир, давно сбежал бы, и не останавливался. Неужели один-единственный год мог так сильно меня изменить?
