— Заткнись! Твои объяснения я вообще слушать не хочу! — он обернулся к матери и посмотрел ей в глаза: — А ты… Как ты могла?
Александра Альбертовна выдержала его взгляд с холодным спокойствием.
— Объяснить, как я смогла? Начнем с денег, которые требовались, чтобы растить двух детей. С квартиры, в которой поселилась полудохлая тварь, умевшая даже в таком состоянии доставлять неприятности. Забыл, в каком состоянии была Лана, когда мы переехали на новую квартиру? Как долго потом еще просыпалась среди ночи и криками о помощи будила нас? Или, может, тебе напомнить, как кто-то регулярно сбегал из дома, хулиганил и вел себя просто отвратительно? Как думаешь, кто тебя каждый раз притаскивал домой? Кто вытаскивал из застенок детской комнаты милиции, где ты в свое время прописался? Ты, дорогой мой Ян, был тем еще бедствием. Я просто не могла с тобой справиться в одиночку. А регулярно навещающий меня Генри Миллер с целью лишить опеки? С ним что я должна была делать?
Она говорила тихо, но отчетливо, ни разу не повысив голос, как будто давно готовилась к подобному разговору. Наверное, готовилась, собиралась же представить им Макса, зная, что Ян-то провалами в памяти не страдает, и его не смутить отросшей бородой и сменой прически. Уж характер-то точно не поменялся!
Если бы можно было вдарить себе пощечину, чтобы привести в чувства, Ян бы себя ударил. Мама молчала уже с минуту, и никто другой не пытался заговорить.
«А я бы еще много чего сейчас наговорил…»
Вот только мысли, почему-то, были не в пользу Яна. Вспомнились ультиматумы, которые он ставил матери почти каждый день. Истерики, устраиваемые по поводу и без. То, как не уследил за Ланой, и она чуть не умерла… А внутренний голос настойчиво шептал про мертвого Артура Грема, из-за которого отца тогда и скормили тени, превратив жизнь их семьи в ад.
«Но это отец втянул нас во все это!»
Бред. Не втянул бы — не факт, что Ян родился бы. Да и если искать виноватых, карабкаясь по истории, можно до большого взрыва добраться!
Только вот и сам Ян не был виновен! Может, он и не в праве осуждать мать за ее выбор, но вот отца он прощать не собирался.
— Саша, — Макс-Виктор поднял ладонь вверх, требуя внимания, — можно я с ним поговорю наедине? Драться мы не будем, да, Ян?
Ян нехотя кивнул. Мама смерила их недоверчивым взглядом и вздохнула:
— Ладно. Но никаких магических штучек с телепортами! Иначе обоих прибью, — а потом повернулась к Миле и ласково той улыбнулась: — Прости, что пришлось все это выслушивать, Людочка. Пойдем, чаю тебе налью. У меня там как раз ужин почти готов.
Мила улыбнулась ей в ответ и ретировалась вслед за Александрой Альбертовной на кухню. Макс-Виктор проследил за ними взглядом и обернулся.
— И как мне тебя звать? — опередил его попытки помириться Ян.
— Максом. Виктор Смирнов и впрямь умер.
— Мама назвала тебя Виком.
— Саша… Она, когда нервничает или хочет меня осадить, называет этим именем, — отец снова обернулся в сторону кухни, словно ожидал ее там увидеть и попросить подтвердить его слова.
— Ясно. И мне не нужны объяснения, почему ты решил притвориться мертвым. Мне вообще от тебя ничего не нужно. Но ради мамы я готов тебя терпеть. Только в этот раз, если ты ее обидишь, я тебя убью. А теперь можешь тоже валить на кухню и сказать, что мы с тобой все обсудили.
— Ты уверен?
— Да, я уверен, — Ян посмотрел на сломанную руку и снова на Макса. — Увереннее не придумаешь.
А вот чувствовал обратное. Ему все еще хотелось двинуть «воскресшему» отцу по роже гипсом, да так, чтобы и то, и другое поломалось. Вместо этого Ян прошел мимо Макса, задев того плечом, и скрылся за дверью ванной. Пару минут стоял, прижавшись спиной к холодному кафелю, уговаривал себя успокоиться. Потом открыл кран, набрал полные пригоршни ледяной воды и плеснул себе в лицо. Не помогло, и он повторил, и еще, и еще, пока в дверь не постучали, и Ян не обнаружил, что облил всю футболку.
— Ян? — в голосе Милы звучала неподдельная тревога. — У тебя все хорошо?
«Какое хорошо, когда со всех сторон окружили зомби? С одной стороны, мертвая Лиза, с другой, недобитый отец!»
— Сейчас выйду, секунду!
Ян быстро стянул с себя мокрую футболку, кое как вытерся полотенцем для рук и вышел. Мила удивленно посмотрела на него, потом заметила влажные пряди возле лица и понимающе улыбнулась. Она вообще была замечательной и умела понимать без слов. Один он идиот, и будет еще большим идиотом, если позволит своим демонам уничтожить эту их связь.
— Прости, — Ян шагнул к ней и, притянув к себе, обнял. — Дай мне чуть-чуть времени. Я еще немножко посхожу с ума и приду в норму. Просто с событиями явный перебор, но я попробую ускориться, ладно?
— Хорошо, — Мила обняла его в ответ. — Если понадобится помощь в борьбе с личными демонами, ты скажи.
Глава 34. Причина остаться
Врата были огромны — из костей и черепов людей и зверей, покрытые льдом и пламенем одновременно. И ни одной прорехи, ни одного отверстия — даже замочной скважины не наблюдалось. Но в то же время они были прозрачными, словно не существовали вовсе, и сразу за ними плескались зеленые воды другого мира. Душу тянуло туда, в другой мир, и Виктору приходилось прилагать массу усилий, чтобы бороться с течением. Да, там ждало забвение, освобождение от земных забот, а главное — прощение, то, чего он жаждал больше всего. Здесь его держали две маленькие горячие ладошки, вцепившиеся во влажную от пота рубашку.
— Папа! — он больше догадывался, чем различал это слово в плаче дочери.
Были и другие голоса. Какой-то мальчишка пытался оттащить Лану от тела, уговаривая, что телу уже не помочь, даже до выстрела нельзя было помочь. Он ошибался — помощь Виктору не требовалась еще вчера, когда дремлющая в Лане сила Изначального Огня выжгла тень — нет, не всю, но большую ее часть. Но как же поздно это произошло! И ни один из номеров старых приятелей-творцов не отвечал, а как связаться с Сецуну, он не знал. Не мог воспользоваться магией — ее больше не было, тень сожрала ее раньше разума — за разум она только принялась.
— Серый, звони кому-нибудь, — грузный мужик ближе к пятидесяти махнул в сторону тела Виктора пистолетом. — Ваське звони — скажи, я человека убил. Преднамеренно.
— Крови нет, — откликнулся от дверей еще один мужчина — крепкий тридцатилетний качок с военной выправкой.
— Что? — первый мужик, не убирая пистолет, шагнул ближе.
Виктор, стиснув зубы, рассекая течение, направился обратно к своему телу. Крови не было, значит этот, кем бы он ни был, его не убил. Да даже если бы убил — плевать, у Виктора была веская причина остаться. Маленькая хнычущая причина, вцепившаяся ручонками в его рубашку. Но чем ближе он приближался к телу, тем сильнее горело в груди — там, куда пришелся выстрел. В последний раз настолько больно было, когда демон Максвелла вместо череды вероятностей кинул его душу в Изначальный Огонь — очиститься.
