— У подозреваемого черные крылья!
— Да, это все меняет! — покачала головой Мила.
— Вот Дэн обрадуется, когда узнает, что его вычислили.
Мила опять покачала головой. Даже захотелось покрутить пальцем у виска, но настроение было не подходящее.
— И что это нам дает? — спросил Ян и убрал телефон в карман джинсов.
— Да почти ничего, — ответил Сеня, — кроме радости постебаться над Дэном. Ну и еще над кучей творцов-брюнетов. Цвет крыльев, как правило, от цвета волос зависит.
— Угу, — кивнула Мила.
Ян нахмурился. Ну да, ему-то, наверное, не терпелось, чтобы убийца, которого больше двух месяцев поймать не могут, наконец бы обнаружился.
— Значит, толку от информации ноль? — уточнил он.
— Не ноль, но мало. Вот тебя можем исключить. Ты у нас светленький, значит, крылья у тебя белые. То есть, ты не маньяк, — обрадовал его Сеня.
— А у тебя, — Ян повернулся в сторону Милы, — у тебя рыжие?
— Не, белые. Как у ангела, — она улыбнулась.
Сеня хлопнул в ладоши, привлекая внимание к себе:
— Ладно, народ. Я к Ваньке, надо ему помочь с трупом разобраться и память стереть свидетелям. В общем, устроить «мэн ин блэк», по всей форме.
Ян недоверчиво сощурился и спросил:
— Стереть? Как в кино? «Пуф» и все?
— Ну не так, конечно, — Сеня усмехнулся. — Но в целом, да — «пуф».
— Как у вас все просто! Взял и стер!
— Да не возмущайся ты так, новобранец! Это в тебе сучно… — Сеня демонстративно запнулся и невозмутимо продолжил, — сущность журналистская беснуется. Броских заголовков требует. Но ты сам-то подумай, что будет, если все оставить, как есть? — он развел руками. — Паника. Хаос. Полный коллапс.
«Понабрался», — усмехнулась Мила, но вступилась за Сеню:
— Ян, ты же понимаешь, он прав. Иначе нельзя. Если мы…
Ее прервал телефонный звонок.
— Папа… — сказала она, ответила на вызов и услышала знакомый серьезный голос.
Сеня кивнул ей, махнул рукой и начертил в воздухе руну телепортации.
«Пуф», — подумала Мила, когда Сеня исчез.
Отец говорил достаточно громко, но Ян все равно прилип своим ухом к обратной стороне смартфона Милы.
«Лана теперь дома, отдыхает, приходит в себя. Я оставил несколько человек, дежурить неподалеку: так и мне спокойнее, и у нее там никто не отсвечивает. Еще она обещалась прийти на твою выставку. Не уверен, что у нее хватит сил, но она…»
Отец говорил и говорил, а Ян все лип и лип ухом к телефону. Мила не любила, когда вторгались в ее личное пространство, но Ян, как журналист, наверняка привык этим пренебрегать. Хотелось отодвинуться, но в тоже время не хотелось быть с ним грубой. Он брат ее лучшей подруги, к тому же когда-то давно Мила даже была влюблена в него. Хорошо, что она уже не подросток.
— Отодвинься ты хоть чуть-чуть, — проворчала она.
И в этот момент в кабинет без стука вошел глава Конклава Огня Густаф Маркони, приподнял бровь, но комментировать увиденное не стал.
Ян отлип от телефона, распрямился, а Мила спешно произнесла:
— Пап, мне пора. Давай я тебя позже наберу, ладно?
Отец еще что-то сказал, но Мила уже его не слышала. Она сбросила вызов и завела руки с телефоном за спину, как бы пытаясь скрыть и весь диалог, и эту их нелепую близость с Яном, когда они оба слушали вести о Лане, совершенно забыв о возможности включить громкую связь.
— Так ты и есть сын Виктора Смирнова? — спросил Густаф, оценивающе глядя на Яна, и Миле показалось, что он разочарован увиденным.
Чтобы Ян сам этого не заметил, она принялась рассказывать о том, что произошло. Густаф поглядывал на часы, и ей то и дело хотелось его стукнуть.
«Влепила бы тебе, вот честно, от души бы влепила!» — но знала, что никогда этого не сделает, ведь «кролик был очень воспитанным».
— Ладно, — прервал ее Густаф, на очередном подъеме в рассказе, — некогда мне тут с вами возиться. Тем более мы тут всей Башней дружно пропустили не то что новое убийство, но еще и обнаружение трупа обычными людьми. Так что чисти ему, — он кивнул в сторону Яна, — память и отправляй, откуда прибыл.
— Как это, «чисти память»? — возмутилась Мила, уже не скрывая раздражения. — Вы вообще слышали, что я вам рассказывала? Ян сам в Башню телепортировался! Сам! Я настаиваю на том, чтобы его приняли в сообщество творцов! — она чувствовала, что говорит громче и грубее, чем сама бы хотела, но сдерживаться больше не могла. — Я вообще считаю, что это наша общая оплошность! Яна давно надо было принять и обучить!
Зря распалялась: Густаф не был настроен лично против Яна, просто не хотел возиться с новичком и подбирать ему куратора. Жаль, что Мила поняла это лишь тогда, когда он прервал ее взмахом руки и вздохнул:
— Ты ведь помнишь, что инициатива наказуема? И раз уж так настаиваешь, тогда ты — куратор. Он — твоя ответственность. Сама играешь, сама отвечаешь. Документы со всеми подписями и магическими печатями тоже сама готовишь. Поняла?
— Но я…
Мила опешила: она хотела, чтобы Яна приняли, но куратором становиться не собиралась. Есть ведь Дэн, есть Мигель, Сеня в крайнем случае… Какой из нее куратор? Она художница, а не нянька.
Но по взгляду Густафа поняла, что спорить бесполезно. Еще и передумает принимать Яна, с него станется. Кивнула.
Густав усмехнулся, взмахнул рукой, и Мила подумала об очередном «пуф».
— Ладно… Ты все слышал, — спокойно сказала она. — Пойдешь со мной на выставку, раз уж я за тебя в ответе. Возиться с бумагами и инструктажем у меня ни времени, ни сил уже нет.
Ян какое-то время молчал, а потом ответил:
— Ладно. Пойдем твои каляки смотреть. Будить сестру сейчас все равно будет бесчеловечно.
— Каляки?! — возмутилась Мила, пропуская все остальное мимо ушей. — Мои работы — каляки?
Ян улыбнулся.
Теперь уже его, а не Густафа, захотелось побить.
Она успела сменить платье и поправить прическу, но все остальное шло кувырком. Пришлось поправлять картины, криво развешенные по залам, проверять освещение и здороваться с бесконечным количеством гостей, от глаз которых все эти недочеты не могли укрыться.
А тут еще Лана на проводе. Она что-то говорила ей в одно ухо, в то время как в другое что-то мямлил Алексей.
Разбираться со всем одновременно Мила не могла.
— Тебя встретят, — уверенно сказала она и сбросила звонок. Болтать с Ланой было совершенно некогда. У нее тут ЧП. По залу ходят люди, а одна из картин почти испорчена. Изуродована освещением.
— Ну что это за свет? Алексей! — почти простонала Мила. — Что с лампой? Почему одной не хватает?
