Что и следовало ожидать!
Я уже реально с ума сходить начинаю.
Нет. Так нельзя!
Домой нужно. Срочно домой! К детям.
Они реальны! Они со мной. А Лёша… Его уже не вернуть.
Стоило об этом подумать, как вдруг на небе яркая вспышка блеснула. Настолько неожиданно, что я даже закричала от испуга. И снова холодный ливень ударил. До мурашек. К тому же небо почернело, а на улице плотные сумерки сгустились. Как глубокой, жуткой ночью.
* * *
Сначала я решила в центр забежать, а потом в приют, за детьми. Светлана обещала за Катюшей присмотреть, пока я по делам моталась.
Тут я чувствовала себя живой, преданной работе. Здесь меня уважали. И я, благодаря преданным сотрудникам, чувствовала себя чуточку лучше.
В приёмном отделении моё внимание привлёк незнакомый мальчик. Видимо, только недавно привезли. Наверно от родителей-алкашар отбили. Маленький, хрупкий такой. В старом потрепанном спортивном костюме, измазанным грязью, на лавочку с ногами забрался и ёрзает из одного угла в другой. А рядом две девочки-практикантки стоят, с ноги на ногу переминаются, не решаясь подойти. Одна нос морщит, другая кривится. И обе на пацана, как на таракана поглядывают. Видно же, что новенькие! Думают им тут халява перепала с детишками повозиться.
– В чем дело, девочки? Это вам не «SPA центр» в отеле пять звёзд, а приют детский, – раздражённо комментирую.
– Он укусил нас.
– Мало вам значит. Работать идите!
Фыркнув, недовольные девицы разбежались по своим делам, а я рядом на лавку с беспризорником присела и грустно улыбнулась, заметив свежие синяки на его исхудалом личике. Ещё и кровь засохшую в области верхней губы.
Вот бы смертную казнь в нашу страну вернуть! За избиение и бесчеловечное обращение с детьми. Жалко их всех. Я бы всё отдала, лишь бы от насилия в мире избавиться. Особенно, насилия над детьми.
Пацаненок вдруг улыбнулся, капюшон с головы стянул и в глаза мне посмотрел. А я вдруг отметила, что эти глаза, цвета весенней листвы, уж очень знакомыми мне показались.
– Ну, и как звать тебя, кусючка?
Молчит.
– Ну же, я не ругаюсь. Давай дружить? Меня можешь тетей Настей называть, – медленно руку ему протягиваю.
Хмуриться, прищуривается, но всё-таки кончиками маленьких пальчиков нерешительно ладони касается:
– Лёха я.
Не знаю, что на меня нашло. Я за плечи его схватила, к груди прижала и по голове погладила, едва не разрыдавшись на глазах у персонала.
Господи!
Когда уже моя вечная боль закончится?
Так нельзя. Так и с ума сойти можно.
Не хватает терпения…
Закончив работу, я поехала за детьми.
Как же быстро время пролетело! Только вот на руки новорожденную дочку взяла, к груди прижала, впервые её звонкие крики услышала, а сейчас малышка уже первые слова болтать пытается и ходить потихоньку начинает.
Ну а Димка! Возмужал, вытянулся, окреп. Ему все лет десять дают, хотя на самом деле восьмой год пошёл. В школу уже ходить начал, а ещё спортом занимается – футбол и карате. Говорит мол, чтобы сестрёнку смог защитить. Меня и Катюху.
Про Алексея я ничего не сказала. Лишь то, что уехал он срочно. И больше, вероятно, не вернётся. А Димка ждал. Номер телефона просил, но в итоге очередную порцию лжи получал. Тогда, сыночек сказал, что он хочет таким же сильным, бесстрашным и мужественным быть. Как Алексей. У меня слёзы от гордости на глазах выступили, уж очень спортом мой мальчик увлёкся. И, кстати, ещё и стихи бесподобно рассказывал. Не заикался, не запинался, не картавил… От прошлых болезней остались лишь мимолётные воспоминания.
В последнее время меня охватило странное чувство. Будто следит за мной кто-то. Но страха не было. Наоборот, лишь какое-то непонятное ощущение, напоминающее отчаяние. Когда я по улице шла, в магазине продукты покупала, или же когда в приюте с малышнёй играла. Всё время казалось, что я мельком вижу эту пайту, тёмно-синего цвета и крепкую, высокую фигуру, которая за углами постоянно прячется, стоит только обернуться.
Наверно, это всего лишь последствия от приёма успокоительных.
Но отчего же тогда сердце в груди с болью замирает?
Без понятия…
Странно. Все очень странное. И жизнь моя странная… Ещё и пустая.
Плотные сумерки сгустились над нашим городом, а на часах было ровно восемь вечера. Я задержалась сегодня на работе, дел много навалилось. Плюс собраться с мыслями в последнее время не могу. Точнее за последние два года.
Дети вымотались и проголодались, но были очень довольны меня видеть – соскучились. Эти выходные я пообещала с ними провести.
Не смотря на середину декабря, погода совсем спятила – вместо снега дождь целыми днями шпарил. Безобразие!
Ненавижу дождь… Меня с ним связывают плохие ассоциации.
Я усадила детей в машину, в специальное кресло, пристегнула, а сама за руль села. В коем-то веке я позволила себе нормальный автомобиль. Подержанную, но очень хорошую иномарочку.
– Ну что, зайки, все пристегнулись? – улыбнулась, обернувшись к детям.
– Да! – хором ответили, улепётывая печеньки, которыми нас сотрудники центра угостили.
Димка конечно же чётко ответил это весёлое «да», а вот Катюшка как-то забавно каркнула. Пытается говорить, но смешно получается.
– Отлично, поехали!
Не успела я ключи в зажигании повернуть, как вдруг, передняя дверь с правой стороны от меня резко распахнулась. Я даже понять ничего не успела, когда в салон моего автомобиля прыгнула чёрная фигура, облачённая в грязную, поношенную одежду.
Ох… Господи!
Ни дышать, ни говорить, ни тем более кричать я не могла. Лишь ладонями рот от шока прикрыла, почувствовав сильное головокружение. Меня словно ударили. По голове. Кувалдой. Несколько раз.
Потому что… Потому что в этом грязном бомже я узнала своего бывшего. Андрея.
Глава 4
Настя
Андрей злорадно ухмыльнулся, продемонстрировав свои чёрные зубы, а также те, которых у него не хватало, и быстро нож к моему сердцу приставил:
– Ну здравствуй, любимая? Как поживаешь? Совесть не жрёт? Нет?
Я в ступор впала, поглядывая то на ублюдка, то на острое лезвие ножа, упирающееся в кожаную поверхность плаща.
– А-Андрей… – нервно сглотнула, вжавшись в кресло.
– М-м-м, приятно, что помнишь… сука!
Я даже и не знала, что делать, как себя вести и что от этой мрази ожидать следует. Я не узнала ни его лицо, которое перекосилось от гнева и было украшено ссадинами с глубокими порезами, ни его глаза, которые напоминали глаза безумца – чёрные, пустые, наполненные ненавистью, ни того самого Андрея, по которому, словно наивная дурочка, сохла ещё тогда, в школе.
