– Прости… – выдавливаю напоследок, спиной принимая удар о холодную жидкость, с головой погружаясь в омут смерти.
* * *
Холодная, едкая жидкость с привкусом хлорки быстро наполнила нос, рот, потекла в лёгкие, разъедая каждую клеточку изнутри, словно пылающая на солнце ртуть. Плавать я не умела, поэтому понимала, что это конец. Конец всему. Мне конец. И жизни моей глупой тоже…
Жгучая жидкость вмиг растворила слёзы, когда я продолжала отчаянно махать руками, выныривать из воды, пытаясь дотянуться до бортика. Бесполезно. Сука судьба ещё не наигралась… И сейчас она решила ударить по самому больному! Неужели Алексей действительно способен убить ту, в которой души не чаял?
Глупая, наивная козочка, влюбившаяся в волка.
Нет, ну а чего я рассчитывала, предавая бандита?
Сама виновата… сама.
Не надо было Константина спасать.
Сразу же житейская мудрость вспомнилась: «Делай добро, и тебе только хуже будет».
Когда силы иссякли, прежде чем захлебнуться и уйти навсегда, последнее, что я увидела – были его страшные глаза, с наслаждением взирающие за моими мучениями.
Так мне, по крайней мере, казалось.
Безумие, овладевшее мимикой Алексея, быстро исчезло, уступая место страху. Одними ловким движением крепких рук парень схватил меня за плечи, выдернул из воды, уложив на мягкую траву. Пока я испуганно хрипела, пытаясь выплюнуть воду, которой вдоволь наглоталась, он лёг на бок рядом со мной, горячими руками обхватил холодную спину, прижав к себе, осторожно постучал ладонями по лопаткам, помогая избавиться от удушающей отравы.
– Прости, прости, маленькая… – хрипел, плавно раскачиваясь, убаюкивая мен словно младенца, пытаясь успокоить, – мразь я! Ревнивая, сука, тварь! Не могу себя контролировать. Хоть кастрируй! Люблю тебя, девочка, до идиотизма люблю!
Всё.
Это конец.
Конец моей сдержанности.
– И я-я тебя безумно л-люблю! – прошептала, стуча зубами, настолько тихо, что он, наверно, не услышал. Потому что в его глазах огненным заревом необузданная похоть вспыхнула, которая вмиг затмила разумную оболочку сознания.
Любовь ведь как яд… Она нас травила, душила, заставляя совершать необдуманные действия. И мы ничего с этим не могли поделать. Особенно когда вдвоём оставались. Мы могли бить друг друга, обзывать, надевать маски врагов на наши печальные лица… Но делали мы это лишь для того, чтобы заставить себя ненавидеть. Чтобы убить любовь, победить, уничтожить истинные эмоции окончательно! Но, исходя из практики, любые попытки придушить чувства заканчивались неудачей. Любовь – это навсегда. Как болезнь, как вирус, как наваждение… она живет, и будет жить вечно. В сердцах любящих людей.
Я изголодалась по нему, как и он по мне. Наши мысли, как и наши тела переплелись друг с другом, слившись в единое целое. Мне было больно смотреть на него, а принадлежать другому, тем самым причиняя и ему боль тоже. Ведь я обманывала. Пряталась за маской стервы, чтобы оттолкнуть. Но я соскучилась! Безумно соскучилась! И хотя бы раз должна была позволить себе, ненормальной, сполна насладиться любимым Зверем.
Но когда мы обмякли в объятиях друг друга после сумасшедшей разрядки, я поняла, что снова совершила глупую ошибку. Мне всегда будет его мало. Решившись на прощальный секс, я только усугубила свои чувства.
Господи!
Какая же я дура…
Дура, которая сорвалась, сошла с ума, и не может себя контролировать.
Мокрая, испуганная, я задрожала в его огромных руках, одновременно желая избить его за то, что он напугал меня до смерти, и задушить в крепких объятиях, потому что соскучилась, потому что мне уже надоело играть роль стервозной шлюхи.
Первый и последний раз. Хоть раз я должна почувствовать его в себе. Внутри. Глубоко. Сладко. Дико.
После свадьбы, клянусь, ближе, чем на километр к нему не подойду.
Он тоже смотрел на меня уже привычно голодным взглядом, содрогаясь от ярого желания наброситься, сделав своей, поставив печать своим семенем внутри моего кипящего страстью лона. И мы сорвались… Одновременно набросившись друг на друга как две разъяренные кошки. Я застонала ему в рот, когда Алексей принялся вколачиваться своим языком в моё горло и одновременно раздирать мокрое, прилипшее к телу платье, пока я вцепилась в ремень на его брюках, ломая накладные ногти, в порыве страсти пытаясь справиться с чёртовым замком, мечтая увидеть его самое главное достоинство. А то, что оно было немалым, это я точно знала. Потому что чувствовала. Чувствовала в те моменты, когда парень прижимался ко мне в порывах ярости.
С брюками было покончено. Большая розовая головка коснулась мокрых трусиков, которые из-за падения в воду стали совершенно прозрачными, заставляя Алекса зарычать от звериного желания. С характерным треском разорвав платье, толкнув меня на спину, он быстро развёл мои ноги коленом, властно пристроившись между ними, ехидно улыбнулся, и снова мне в губы впился, одновременно срывая мокрый лифчик, освобождая на волю пухлую грудь, покрытую мурашками. Жёстко смял каждый сосок по очереди, растирая, щипая пальцами, выбивая из меня все новые и новые стоны в его влажный рот. А затем переключился на трусики. Оторвался от губ, спустился к животу и резким движением зубами разорвал кусочек прозрачной ткани прямо на мне, сатанея от неудержимого желания.
Господи! Ну а то, что начало происходит дальше, я определённо на всю жизнь запомню. И когда выйду замуж за самого ужасного человека на свете, холодными вечерами, когда он будет настойчиво брать меня в постели, имея как законную супругу, на месте Константина я обязательно буду представлять Алексея. Хотя бы ради этого, ради каких-то там пяти минут стоило рискнуть, чтобы запечатлеть в памяти восхитительные воспоминания. Последние приятные воспоминания.
Наглый язык настойчиво ударил по мокрым складкам промежности, и моя спина снова дугой выгнулась, голова назад запрокинулась, а ноги невольно ещё шире раскрылись. Зверь между моих ног довольно заурчал, продолжая посасывать набухший клитор, отправляя мою бесстыжую душу на вершину экстаза.
Никогда! Клянусь! Никогда в жизни я не думала, что секс – это как наркотик…
– Боже, Алекс-с-с-с… Что же ты делаешь? Я так не могу… Не могу, не могу-у-у-у… Кончу скоро!
– Блять! Нет, Настя! Только не сейчас! – оторвался, облизывая языком мои соки со своих пухлых губ, которые при свете луны блестели похлеще звёзд на бархатном небе, – Потерпи, милая! Ты кончишь только тогда, когда я позволю! Поняла?
Я покорно закивала, наблюдая за тем, как весь окружающий мир будто бешеной юлой перед глазами вращается, а тело электрическим зарядом накрывает.
– Подо мной кончишь! Ясно? Когда я тебя своим членом поимею, пометив своей спермой! Плевать на отца. Сегодня ты моя… – и он снова вонзился в моё лоно горячим языком так резко, что мне даже пришлось кулак в рот затолкать, чтобы не закричать в голос. В этот раз Алекс начал толкаться всё грубеет и грубее. А когда он почувствовал, насколько разгорячились стенки влагалища, сжавшись до грани, резко отстранился, понимая, что пик удовольствия на подходе.
