– НЕТ! – резко гаркнула я. – Ни в коем случае. Я скоро буду. Потерпи немного. Никуда не уходите.
– Вот ведь нелюди поганые! Ни сердца, ни души! Детишек, как щенят, на свалку выбросить… Пусть это зверьё поганое проклято будет! Пусть удавятся своей землёй клятой! – Светлана продолжала злиться, явно приближаясь к пику нервного срыва. – Кстати, Настенька, детки некоторые приболели. Температура, насморк, кашель. Что делать, не знаю. Помощь нужна. Напуганы они очень, да ещё и заболели.
Боже милостивый! Час от часу не легче…
– Всё, Свет. Выезжаю, – я бросила телефон в сумку, а сама переодеваться побежала.
Ох, Света…
Если бы я только знала, что нам делать…
Схватив Димку в охапку, я вихрем вылетела из квартиры. Но перед этим записку Алексею написала. Правд, о том, что его отец дом сносить собирался – умолчала. Не смогла. Не смогла признаться. Боялась. Боялась, что либо наши отношения пострадать могут, толком даже и не начавшись, либо их с отцом. Постараюсь сама всё уладить. Вот только как? Не знаю. На коленях просить буду. Пусть только ещё хотя бы неделю нам даст.
На остановке я остановила попутку. Денег у меня не было, зато осталось обручальное кольцо. Я заложила его таксисту в качестве платы за проезд. Лучше так, чем выбросить. Пользы больше.
Уже на подъезде к дому я почувствовала, как сердце болезненно сжалось в груди. Жутко. Страшно. Больно. Чувствует душа, беде быть. Зря я это всё затеяла. Зря! Сама себе яму вырыла и других туда же потащила. Ну что поделать, время невозможно назад отмотать.
Я практически на ходу из такси выскочила, к дому со всех ног бросилась. Вдоль забора, как обычно, разместилась стоянка грузовиков и прочей строительной техники. А напротив моих окон – «Хаммер» и «Кадиллак».
Так. Спокойно. Ты справишься! Ты сильная! Ты смелая! Ты за справедливость! Трудности делают нас сильнее.
Да кого я обманываю! Чёрта с два у меня получится переубедить эту наглую рожу. Пристрелит и пикнуть не успею. Бульдозерами под забором утрамбует… А спустя какое-то время на этом месте сад живописный раскинется, в котором элитные проститутки будут в одном только нижнем белье расхаживать. Вот только деревья эти на людской крови буду выращены. На моей крови. И на крови обездоленных, никому не нужных сирот.
– Настенька! Наконец-то! – Светлана, вся зарёванная и как мумия бледная, с отчаянием бросилась в мои объятия. – Ещё бы немного… Ох! Не пожалели бы, нелюди. Отребье сатанинское! Я б их собственными руками…
– Ш-ш-ш! – я накрыла ее рот ладонью, так как заметила одного из бандюганов, который смерил нас грозным взглядом. Он раскачивался на детской качели, напротив песочницы. Сволочь наглая! Затем и второй отморозок из кустов выполз с яблоком в зубах. Криво усмехнулся, бросив огрызок в детскую песочницу. Намеренно наступая на игрушки, к нам зашагал.
Страшные уроды… Упитанные, жирные такие, как свиньи. Лысые свиньи, наголо обритые. В кожаных куртках.
– Проходите, Анастасия. Заждались уж вас, – зарычал тот, что яблоки нагло жевал да лыбился, как крокодил.
– Свет, Димку уведи, пожалуйста. Я пошла… – печально всхлипнула я, передавая перепуганного сына в руки нянечки.
– Ох, милая… Ну, с богом.
Когда я зашла в дом, Светлана, ступая следом, несколько раз перекрестила мою спину, шепнув молитву.
* * *
– Ну здравствуйте, Анастасия Николаевна! – присвистнуло ОНО, стоило мне только переступить порог МОЕГО кабинета. – Куда это вы запропастились? Я уже вас полтора часа ожидаю. Неуважительно! Неуважительно с вашей стороны, – наигранно цыкнул бандит, властно забросив ноги на стол. Точнее, на детские рисунки, что лежали на столе.
Свинья.
– В город ездила. Жильё искала, – уверенно ответила я, и дверь за собой прикрыла, устремившись в сторону свободного стула. Который, между прочим, на полу с перебитой ножкой валялся, как и все остальные вещи, существующие в этом доме. Я врала. Уверенно врала, стараясь не смотреть в жуткие глаза всемогущего демона.
– Ну, и как успехи? – деловито выплюнул монстр, доставая сотую по счёту сигарету, высокомерно закуривая, сбрасывая излишки пепла на детские рисунки. – Нашли? Искренне надеюсь, что вы держали язык за зубами по поводу ваших истинных причин переезда.
– Нет. Никому ничего не сказала. И нет. Жильё пока не нашла. За три дня, в выходные дни, это было практически невозможно.
– А это уже не мои проблемы, дорогуша, – в глазах мужчины блеснула молния гнева. – У вас есть ещё время до вечера. Я своих планов не меняю. Земля нужна мне уже сегодня. У меня проект горит!
– А у меня дети горят! С температурой высокой! И как, по вашему мнению, я до вечера жильё отыщу?!
Сама от себя не ожидала. Закричала так, что горло осипло. Да просто уже вкрай всё достало! Стройка эта достала, во главе с этим ублюдком надменным, безденежье вечное, муж, псих ненормальный, который меня до копейки обобрал. Поэтому пусть берёт и прямо сейчас в голову мне стреляет! Нет больше сил… Нет! Как и выхода нет ни единого.
– Что ж вы кричите, Настенька? Успокойтесь, водички хлебните. Негоже с огнём баловаться, так ведь? – с ужасом я заметила, как на стол с грохотом упал пистолет. Я такие только в кино видела… В глазах потемнело.
– Девушка вы очень красивая, жаль такую красоту портить… – ублюдок поднялся со стола, пригладил идеально отутюженный костюм и наглым образом конфету из вазочки своровал. Развернул фантик, в рот забросил, противно цокнув языком.
– Это для детей вообще-то! – возмущению не было предела.
– Хм… – Константин лишь вальяжно ухмыльнулся, продолжая жадно посасывать украденный леденец. – Теперь уже неважно. Это ведь моё. Всё, что тут находится – принадлежит МНЕ! На законных основаниях. Так что прочь валите! Брысь! Брысь, я сказал! – властно топнул ногой, прогоняя меня, живого человека, как какую-то скотину надоедливую. – Поди прочь! Достала! Столько времени уже потерял! Никакой благодарности! Думал, может быть, хотя бы ноги передо мной раздвинешь, но нет же. Как мне мой сын и сказал – слишком гордая!
Ублюдок. Какой же он все-таки ублюдок.
Окончательно теряя страх, я собралась с кулаками броситься на мерзавца, он, по-видимому, хотел ещё кое-что гадкое выплюнуть, но… но за горло схватился и захрипел так жутко, словно ему только что глотку перерезали. А затем, пошатнувшись, о ножку стула споткнулся и на пол грохнулся, принявшись извиваться в груде мусора как раздавленный червяк. Боже! А я… Я сначала остолбенела, не понимая в чём же причина столь странного поведения, но потом поняла – ублюдок барбариской удавился. От жадности. От жадности и ненависти своей поганой.
Зверев кувыркался как проклятый, пытался откашляться, пока я, шокированная происходящим, забилась в самый дальний угол комнаты, не понимая, что мне делать: позволить ему сдохнуть, или всё же спасти выродка?
Он тянул ко мне свои дрожащие руками, с золотыми перстнями, а мне было гадко дотрагиваться до подобного куска навоза. Лицо бандита посинело, а радужка глаз будто превратилась в мутное стекло, пока он продолжал извиваться в припадке, издавая странные, рокочущие звуки… Пока не ослаб окончательно.
