Морщусь. Вспоминать о том дне я не люблю. Выпустил пар – и ладно. Наверное, такое порой случается с каждым. Другое дело, что для меня подобный всплеск эмоций вообще нечто из ряда вон. Но что уж теперь?
Вместе со мной просыпается дремлющий в ногах Шустрик. Открывает один глаз, мол, чего тебе надобно, человек? И сладко зевает, вывалив длинный розовый язык. Чешу блохастого за ухом, хотя еще несколько месяцев назад, если бы увидел того в своей постели, вышвырнул бы, не задумываясь.
– Мя!
– Жрать хочешь, да?
– Мя!
Усмехаюсь. Спускаю ноги на пол. Натруженные мышцы приятно тянут. В окно врывается звонкий смех. Кто-то включает музыку. У матери Инны день рождения, который было решено отпраздновать здесь. На даче.
– Конечно, мышей никто не ловит. Всех корми, – бурчу я, с осуждением глядя на кота. Тот меняется в лице, то есть в морде. Мол, человек, что ты несешь? Какие мыши? Их же тут сроду не было! – Ты мне еще поговори!
Вываливаю блохастому консервы и принимаю холодный душ. Я специально пользуюсь гостевым санузлом. С ним связаны не самые приятные моменты моей жизни. Именно здесь Жанна сделала тест. А я, подсмотрев за ее реакцией через вездесущие камеры, наконец, понял, что между нами все совсем не так, как я думал.
Теперь-то это кажется очевидным. Одно непонятно, что за безумие со мной случилось? Почему меня так заклинило на девчонке? И было ли дело в ней? Нет… Скорее, нет. С помощью Жанны я просто хотел заставить время остановиться. И доказать кружившим вокруг меня шакалам, что я еще о-го-го. Молод и полон сил.
Впиваюсь взглядом в собственное отражение в зеркале. Доказал, блядь. Смеюсь. Теперь я могу над этим смеяться. Да… Но я совру, если скажу, что отпустил ту ситуацию полностью. Уж слишком она проехалась по самолюбию. И если бы не Инна… Хрен его знает, чем бы вообще это все закончилось.
Инна…
Отбрасываю полотенце и выхожу из дома. За забором, опоясанным живой изгородью, набирает обороты веселье. Я вслушиваюсь в незнакомые голоса, и, кажется, слышу ее. Замираю. Напоминаю себе, что меня не приглашали. Шутливое – ну, ты, это, заходи, если что, – не считается. Вряд ли она именно это имела в виду. Или… Все же имела? Вдруг я пропустил мимо ушей подсказку? Вдруг нам пора выходить на новый уровень, а я торможу? Не знаю. Так-то мы не форсируем события. И возрождаем наши отношения по крупицам. Если честно, Инна дала мне так много, что я просто боюсь облажаться. Наломать дров, не оправдав ее ожиданий. И в моих страхах есть резон. Ухажер из меня выходит довольно сомнительный. Все мои скилы с ней попросту не работают. Инне не нужны дорогие подарки, шубы или бриллианты. А когда я, пользуясь служебным положением, сдуру выписываю ей премию, она так на меня смотрит, что впервые за много-много лет мне становится по-настоящему стыдно.
– Нет, Сеня! Я не буду танцевать. Даже не проси.
Хмурюсь. Представляю, как этот молодой кобель тянет к ней свои потные ручонки, и руки сами собой сжимаются в кулаки.
– Малолетку на байке зовут Арсений. Он лучший друг моего сына. И пару раз подвозил меня, когда моя машина была в ремонте. А еще он хороший парень. И, может, не будь я такой конченой, зацикленной на тебе дурой, он бы сделал меня счастливой. – Так, кажется, она про него сказала? Черта с два он сделал бы… Шагаю к небольшой увитой плющом арке, ведущей на соседский участок.
Глазам открывается довольно милая картина. Накрытый стол, застеленный клетчатой скатертью. Разношерстные старые стулья вокруг. И люди… Пара взрослых – должно быть, Иннина сестра с мужем, пожилая женщина – скорей всего, мать. Дети. Взрослый темноволосый парень… И еще один. Тот самый щенок, который пускает слюни на мою женщину.
Делаю шаг вперед, желая… Ну, не знаю. Застолбить свое, наверное. Вырвать Инну из загребущих рук пацана и…
– Ох, ты ж черт!
Едва не врезаюсь в крепкого мужичка с зажатыми в руках шампурами.
– Извините.
– Да ничего! Сосед? – мужик перекладывает шампуры в одну руку и, вытерев освободившуюся о штаны, тянет мне для пожатия. А я не знаю, как лучше представиться. Перевожу растерянный взгляд на Инну. Та тоже удивлена, но быстро берет себя в руки. Подходит к нам, оставляя нахмурившегося парня в стороне. Что сморишь? Выкуси. Хороша ягодка. Да не по твою душу.
– Привет, – кладет руку мне на пояс. Легонько приобнимет. Что, наверное, можно расценить как довольно невинный жест. Или же… это подсказка? Черте что. На закате пятого десятка жизни я понятия не имею, как себя вести в подобной ситуации! Разозлившись сам на себя, обнимаю Инну в ответ и, чтобы уж точно расставить все точки над i, целую в губы.
– Привет.
На нас смотрят все присутствующие. Плевать. Этого я и добивался.
– Пап, это Иван Савельевич, мой начальник и…
– Да вижу-вижу, какой начальник, – смеется в усы мужик. – Зови начальника к столу!
Инна нерешительно кусает губы. Бросает на меня робкий взгляд из-под ресниц:
– Ты, наверное, не сможешь остаться?
Оглядываюсь по сторонам. Черт… Это сложно. Никогда раньше мне не приходилось делать ничего подобного, но если я хочу быть рядом с Инной, рано или поздно мне придется впустить в свою жизнь и ее близких.
– Не надейся, – шепчу ей на ушко. – Я ни за что не пропущу такое веселье.
Её глаза потрясенно расширяются. Несколько долгих секунд мы стоим, сплетаясь взглядами под прицелом чужих. А потом она, обмякнув, с тихим всхлипом, который я один слышу, утыкается носом мне в шею. И я понимаю, что все сделал правильно. Наконец, правильно. Да. Вот бы еще она не дрожала в моих руках так сильно… Это ж заразно. Черт.
Наконец, мы кое-как отлепляемся друг от друга, и дальше все идет несколько легче. Родители Инны – хорошие люди. Света – наверняка тоже хорошая, но, видимо, зная, сколько крови я попил её сестре, со мной она себя ведет достаточно холодно.
А вот кто принимает меня безоговорочно – так это Леська. Уже через пару часов я, сам не понимая, как так вышло, держу ее на руках. У девчонки язык без костей. Это я еще с того года помню. А вообще она такая доверчивая, что у меня зубы сводит, стоит только представить, как на этом могут сыграть. Надо провести с ней серьезный разговор. Я как раз прикидываю в уме, с чего начну, когда она обхватывает мои щеки ладошками.
– Ты должен меня внимательно слушать.
– Я слушаю, – смеюсь, глядя на Инну поверх Леськиной рыжей макушки.
– И что же я у тебя спросила? – ловит меня на горячем.
– Эм… Прости. Кажется, я действительно отвлекся.
– Это потому, что ты – мальчик. Мальчикам сложно сконцентрироваться на чем-то одном, – авторитетно заявляет Леська, явно нарываясь. В диалог тут же вступают задетые в лучших чувствах мужчины. Но маленькая Лиса отметает все контраргументы женственным движением плечика. – Я спросила, есть ли у тебя дети?
