— Не трогай меня, — сказала, казалось бы, совсем не зло, но что-то в её голосе заставило отрезветь тут же. — Не трогай меня, княжич, а то нож раздобуду и порешу тебя во сне. Обещаю.
Чаян отстранился, убирая руки, что горели уже в желании сгрести её в охапку и не отпускать больше никогда. Взглянул на Елицу вопросительно: никогда таких слов от неё не слышал, хоть и вёл себя однажды, признаться, наглее. Княжна дышала рвано, сжимая губы и пряча взгляд, а пальцами комкала подол, плотно смыкая укрытые им колени.
— Что он сделал? — Чаян схватил её за плечо, встряхнул, приказывая посмотреть на него. — Что?!
Княжна вырвалась, отворачиваясь, а он снова сел у её ног, не стал больше выплёскивать вскипевшую мгновенно ярость. И так понятно всё стало. По тому, как сжалась она от безобидного прикосновения, как мелькнули в глубине её ореховой радужки, в сузившихся зрачках тени страха и омерзения.
— Уходи. Дай побыть одной, — Елица вцепилась в край укрывающего её голову платка, провела под ним дрожащими пальцами.
— Хочешь, вернёмся? — Чаян легонько коснулся вышитого края подола княжны, борясь с желанием уткнуться в её колени и вдохнуть вожделенный запах. — Я убью его, паскуду. В этот раз. Убью и к твоим ногам брошу тварь эту.
Она прикрыла глаза, слегка качая головой.
— Спасибо тебе, Чаян, — только и сказала. — Уходи.
глава 16
Раны, что остались от татьих стрел, заживали на сей раз очень скверно. Вроде, и не тревожили сильно, а на уроках тела мешали порой резкой режущей болью, что пробивала аж до кишок самых. Не первые это были шрамы на теле Ледена, но впервые рубцевались они так долго. Словно остались ещё наконечники внутри, хоть их и не было, конечно. Каждый раз он возвращался с ристалища, как побитый, держась за плечо и скособочившись — пока никто не видит. Слабости своим воинам, а особливо — чужим, показывать нельзя. Но как удержать всё внутри, когда аж слезу вышибает? Как будто отрок он неопытный, которого палкой по рёбрам неосторожно ударили в первой схватке с ровесником.
А уж нынче утром до того худо стало, что, прежде чем идти в терем, он посидел немного на скамье во дворе — отдышался, разминая мышцы, поводя плечами, чтобы не так тянуло.
— Что это с тобой, княжич? — вслед за наползшей на спину длинной тенью, раздался сзади насмешливый голос.
И тут сразу узнаешь, не оборачиваясь — Эрвар пожаловал. Никогда они с ним не разговаривали, не сталкивались даже нигде особо, а тут, как вернулся — варяг словно ворон над ним кружил. Ждал, что ли, как подохнет?
— Утро нынче хорошее, — Леден оглянулся через плечо и встал. — Вот, любуюсь сижу.
Оно и правда выдалось дивным: свежим, солнечным, росистым — травой хоть умывайся, очищая душу и тело от грязи. Но Эрвар не поверил, конечно: видно, потому что Леден никогда мужем чувствительным и склонным к размышлениям над красотами Матушки Земли не слыл.
— Эх, вызвал бы я тебя потягаться на топорах, да боюсь, не сдюжишь, — варяг прищурился самодовольно.
— А может, только так ты хоть равным мне станешь? — Леден остановился, когда тот преградил ему путь.
Явно осерчал Эрвар, желваками дёрнул — и в глазах его синих, что озеро горное, мелькнул холодный огонёк гнева. Варяги — народ вспыльчивый и обидчивый. О мести их кровной, что целые хутора выкашивала порой, сказания ходили далёко за пределами их земель. Одного слова неосторожного хватить могло, чтобы поселить в душе северянина лютую ненависть и желание отыграться. Но сейчас Эрвар молчал, раздувая хищные ноздри — и шрам его поперёк головы аж побагровел.
— Не стану с калечным рубиться. Вот очухаешься, там поговорим, — наконец совладал он с собой так, чтобы за оружие не схватиться вместо слов.
— Кто из нас двоих калечный, это ещё поспорить можно, — Леден усмехнулся криво. — У меня-то башка целая.
— Это пока, — осклабился варяг.
Он вскинул руку и схватил вдруг Ледена за раненое плечо, надавил пальцами прямо на едва затянувшийся рубец, что кровоточил так долго — и в глазах белые пятна вспыхнули, заплясали. Леден ударил его по широкому запястью, сбрасывая ладонь — и сам за черен меча взялся невольно. До того сильно захотелось его вынуть.
— Оставь Вышемилу, — прошипел Эрвар, приближая своё лицо. — Будешь с ней видеться дальше, станет в тебе дырок от стрел ещё больше.
— Твои люди, значит, меня в лесу ласково встретили? — Леден опустил руку, опасаясь всё ж, что не удержит клинка в ножнах. — А я-то думаю, что-то рожи больно на ваши, варяжские, смахивают.
— Варяги много где живут на ваших землях. И я не конунг, чтобы они мне служили, — уклончиво, но с явной угрозой в голосе ответил Эрвар.
Леден глянул поверх его плеча, заметив, что идёт кто-то к ристалищам. Оказалось — сама княгиня. И старалась она держать шаг, да видно было, что торопится, боясь, что мужи сейчас так и сцепятся тут. Намнут друг другу бока.
— А я за тобой, Эрвар, посылала, — ещё издалека окликнула она своего охранителя.
И по губам её скользнула тревожная улыбка.
— Нужно чего, княгиня? — ещё не сводя тяжёлого взгляда с Ледена, ответил тот, не поворачиваясь к ней.
— Нужно. В посад хочу съездить.
Зимава остановилась рядом с ними, поглядывая то на одного, то на другого, пытаясь, видно, разгадать их настроения. И успокоилась тут же, разумев, что драки так и не случится. Леден только поприветствовал её кивком — и пошёл в свою горницу, размышляя по дороге. Раз боялась княгиня, что могут они схлестнуться, значит, знает что-то, иначе зазря не тревожилась бы. Всё это только подтверждало, что без руки её и Эрвара то нападение в лесу не обошлось.
Не зря казалось ему, что княгиня — женщина опасная. Хоть и во всём поддалась: ворота открыла, на ложе с Чаяном легла и рассказала о Елице, хоть и могла смолчать. Да только в каждом поступке её, получается, крылась недобрая подоплёка. Но как теперь это другим доказать? Не поверят ведь.
На счастье, пока не было Чаяна, никаких скверных вестей не приходило. Затихли и косляки, получив в Лосиче последний раз неожиданно яростный отпор. Хоть и пострадал город, да всё ж удалось степняков на время остановить, остудить пыл, с которым они на земли княжества кинулись, словно оголодавшие по весне волки. И хотел Леден вслед за братом отправиться, да Буяр передал приказ, что тот оставил, не покидать теперь уж города. Да и хворь нежданная, правду сказать, не позволяла.
Судили о многом воеводы, оказавшись в детинце бок о бок надолго за всё то время, что войско остёрское здесь простояло. И кажется, свыкался уже даже Буяр с тем, что вражда их уступает место временному союзу, когда друг друга поддерживать надо, а не лаяться.
И всё бы неплохо, да Ледену с каждым днём всё хуже приходилось. Каждую ночь он видел тот сон проклятый, знакомый, кажется, до мелочей, а режущий сызнова, как впервые. Вот и нынче будил его Брашко настойчиво, бранился даже, а после уговаривал жалостливо. Леден слышал его, но стояло перед глазами лицо Мораны, и вкручивались в раны раскалённые клинки.
