— Это их не вернёт, — бросила Зимава, едва глянув в сани.
Тут же, словно по приказу, пришли и кмети — да повели запряжённую лошадь куда-то вглубь двора. Воевода тихо сказал что-то одному из них, а тот лишь кивнул и ушёл вслед за товарищами.
— Ну, пойдёмте, значит, — спускаясь с крыльца, бросила женщина. — Говорить будем.
Вместе со своим стражем она пошла вслед за Доброгой через двор — видно в общину. Где ещё советы держать и обсуждать насущное, как не там. Леден переглянулся с братом, качая головой. Вот уж пришли победителями в город, а разговаривают с ними едва не как с холопами последними. Такое княгине спускать нельзя, а уж тем более воеводе её нахальному. Пусть и старше их, а всё же с княжичами разговаривает, а не с татями придорожными. На лице Чаяна тоже виделось явное недовольство. А уж он если серчать начнёт, так потом всё гораздо хуже может обернуться, чем задумывалось. И не гляди, что с виду — распоследний ащеул, лычак разношенный, который на какую угодно ногу надевай, хоть на правую, хоть на левую.
Вместе со своими кметями, которые зорко наблюдали, кабы что не случилось, они дошли до длинной приземистой избы, откуда неожиданно потянуло и кашей, и наваристой ухой, никак со стерлядью: и хоть последние дни никто в войске не голодал, а всё равно в брюхе аж заныло. Неужто княгиня врагов и угощать собралась? Разделят хлеб — и не противники теперь. Такого пока случиться не могло. Но запахи не обманули: в общине был накрыт если не слишком богатый, то вполне щедрый стол. Тут сидели уже и гридни — из ближней дружины князя, и суетились челядинки, с опаской поглядывая на входящих молодцев. Уж чего они успели наслушаться за те дни, что Светоярычи вели своё войско через всё княжество — одной Макоши известно. Но слухи те явно были недобрыми. Хотя, коли подумать, доброй славы они и не искали.
— Значит ли это, Зимава, что ты победу нашу над вами признаёшь? — Чаян обвёл яства недоверчивым взглядом. — Или отравить нас решила?
Зимава неспешно села на почётное место, но то, что во главе стола было — оставила пустовать. Воевода сел рядом с ней слева, справа устроился молчаливый Эрвар, а с двух сторон их окружили гридни: от пришлых тоже добра не ждали.
— Коль вы победили и войско Борилы прогнали до самых стен Велеборска, то не мне с этим спорить, — она улыбнулась вдруг.
Холодно, дрожащими губами — но выказала тем будто бы толику приветливости. Её ладное, с правильными, мягкими чертами лицо озарилось на миг, а после снова будто изморозью подёрнулось. Не зря она была дочерью варяжской женщины, привезённой одним боярином когда-то давно с дальнего свейского острова. Взяла она и от отца что-то, но и северную кровь в наружности сохранила. И получилась от того такая пленительная смесь, что сейчас все мужи замерли, не сводя взглядов с княгини — и едва не у каждого, верно, при виде неё в головах зародились вполне понятные мысли.
А уж Чаян и вовсе стал на сытого кота похож. Зимава обращала на него взор чаще других, присматривалась и думала о чём-то, хмуря плавно изогнутые брови. Поняв её намёк, княжич сел на место во главе, принимая тем самым её решение по сути — сдать город. Леден опустился по правую руку от него. Сейчас брат всё равно что от имени Светояра говорил — старший сын, наследник. А потому он пока вперёд него не рвался. Тщеславные порывы вообще редко тревожили его душу, как и многие другие страсти. Но он и знал, что того, чему сбыться суждено, всё равно не миновать.
Кмети их сели на противоположную сторону от людей княгини и замерли, не притрагиваясь пока к еде.
— Я пожалуй, яства чуть позже отведаю, — Чаян вновь взглянул на Зимаву. — А пока вот, что скажу. Ты, верно знаешь, и воевода твой, что давно, больше двух десятков лет, муж твой украл у нашего отца Сердце Лады, что хранилось на остёрских землях испокон веку. С тех пор ещё, как пращур наш, Остромысл поселился средь озёр и основал самую первую весь. И много лет после этого наши края бедствуют, потому как их лишили жизни.
Воевода сдвинул брови, посматривая на княгиню, вид которой стал весьма озадаченным. Будто о Сердце Лады она слышала первый раз.
— Я знаю, о чём ты говоришь, княжич, — она повела плечами, когда Чаян замолчал, будто ей зябко вдруг стало. — Слыхала давно и о Сердце, и о том, как оно появилось. И почему Светояр с мужем моим столько лет враждует. Но где Борила Сердце то укрыл, я не ведаю.
Многие женщины хитры, в заблуждение всех вводить горазды. Но сейчас всё выглядело так, будто княгиня говорила истинную правду. Сам Леден, как и Чаян, дело ясное, никогда того Сердца даже в глаза не видел. Но знал с самого детства, что тот, кто им обладает — того будет окружать благоденствие и любовь Рожаниц, дающих плодородие землям и счастье — людям.
Кощуны то были или светлая истина — а бабка ещё сказывала, что пращур всего их рода княжеского был волхвом сильным. Когда племя его степняки погнали с южных земель на север, он обратился с великой просьбой к Рожаницам, принёс щедрые требы, и они одарили его своей милостью. Дали оберег, что заключал в себе силу плодородной земли — и с ним на новых, поросших дремучими лесами землях племя его обрело новый дом и благодать, совсем как там, откуда они ушли.
Сказать по совести, Леден надеялся на то, что им удастся отыскать Сердце не только потому, что с возвращением его в остёрские владения, туда снова вольётся полнокровная жизнь. Он думал, что и ему оно поможет. Поможет унять вечную стужу в сердце, вечный колючий холод, поселившийся внутри. А потому искать его он готов был сколько угодно долго.
— Так что? Скажешь, что и ведать не ведаешь, где оно? И что муж твой ни разу о том собственной жене не говорил? — нетерпеливо подогнал он застывший вдруг разговор.
Зимава перевела на него равнодушный взгляд.
— Нет. Видно, тайна эта для него была очень ценной, если он не доверил её даже мне, — она осеклась, словно на миг задумалась о чём-то.
По лицу Зимавы проскользнула тень, но пока она ничего к своим словам не добавила. Молчал и Доброга, озадаченно пощипывая бороду.
— Советую тебе хорошо подумать и вспомнить, княгиня, — в голосе Чаяна сверкнула знакомая угроза.
— Над чем тут думать, если я не знаю? — Зимава улыбнулась растерянно.
— Над тем, что, если Сердце не отыщется, то люди в Велеборском княжестве пострадают гораздо больше, чем уже пострадали, — вновь заговорил Леден, теряя терпение. Страшное разочарование уже разлилось внутри, и выскользнула из пальцев, словно изворотливая рыбина — надежда. — Они познают, каково оно — жить и не знать, сколько родят поля, и хватит ли зерна хотя бы до середины зимы. Найдутся ли в лесу ягоды да грибы. И покажется ли на охоте зверь. И куда бы люди ни шли — недоля преследует их, потому как милость Лады отвернулась от них. Она и от вас отвернётся рано или поздно. От краденного не бывает добра.
Чаян слушал его, медленно кивая. Последние зимы выдались самыми тяжёлыми. И надо было думать, что следующая окажется ещё паршивее.
— Сказала же вам княгиня, что она не знает! — рявкнул воевода.
