— Вот, а ты мне говоришь. Значит, подружимся ещё, — она ободряюще улыбнулась больше себе. И правда — как будто полегчало.
— Подружились уж, гляжу.
Зимава покривилась притворно. А по телу пробежали отголоски удовольствия, что было столь необъятным, будто несчётные месяцы у неё мужчины не было. Прогнал — и что ж. Ещё видно станет, за кем последнее слово окажется. Уж ей Чаян нужен до зарезу — там и попытаться можно уговорить с Раданом повидаться хотя бы.
Наперсница, кряхтя, встала и сходила за тёплой водой. После короткого умывания Зимава снова легла и, несмотря на не утихшую ещё обиду на Чаяна, уснула на сей раз так крепко, что утром Оляна её едва растолкала.
На утренне довелось и с Чаяном встретиться: отсиживаться в своих хоромах она не собиралась вовсе. Не пленница, чай. Княжич уж уходить собрался из трапезной, но задержался как будто нарочно. Кмети из его ближней дружины начали расходиться понемногу. Зашёл Доброга, и от его приветствия содрогнулись стены хоромины. Он как будто с каждым днём всё больше к Чаяну привыкал. Зыркал порой, конечно, всё так же сердито, но иногда их уже можно было увидеть за разговорами или за тем, как они вместе участвовали в разминке кметей на поле. Это удивляло, но и радовало отчасти: кому нужно, чтобы в детинце мужи враждовали? Одно дело — за городской стеной друг другу кулаками морды квасить, а внутри — только хуже от этого. Борилу не вернёшь, а сейчас впору присмотреться, насколько хороши те, кто на его место пришёл. Пусть и силой.
За всё время утренни Зимава не сказала ни слова Чаяну, а тот на беседу и не напрашивался. Лишь мелькал его взгляд из-под тёмных бровей, колкий и внимательный. Как встала она из-за стола, княжич следом пошёл. Решил Эрвар его оттеснить, не подпустить близко — тот, дело ясное, ничуть не отступился.
— Ты прости меня, Зимава, — заговорил, поравнявшись с ней в переходе между теремами. — Что прогнал вчера.
Она остановилась даже и повернулась к нему: не насмешничает ли? Но нет: княжич смотрел серьёзно, как будто и правда сожалел о вчерашней своей грубости. Она покосилась на заметно побагровевшего Эрвара и рукой махнула — отойди. Варяг в первый миг и с места не двинулся, но всё же отступил на несколько шагов и даже отвернулся.
— Всяко бывает, княжич, — Зимава улыбнулась, не скрывая облегчения.
Чаян кивнул, отводя взгляд.
— Мне хорошо с тобой было вчера, это правда. Но ты всё ж травок выпей. Опасно это.
— Я слышала о твоей беде, — Зимава провела ладонью по его щеке, стараясь не потонуть в мглисто-серых глазах княжича. — Не тревожься. Выпью.
Он вздохнул и, развернувшись, ушёл снова в свою сторону. Зимава будто застыла, глядя в закрывшуюся за ним дверь, пока не кашлянул за спиной варяг.
— Быстро ты мужа забыла, — никогда в его голосе не было столько упрёка. Да и говорил он, признаться, не так уж много. — Молодым прельстилась или власть сохранить хочешь?
Она повернулась к нему, сдвигая брови, прошла мимо, не желая ещё и его нравоучения слушать.
— Твоё какое дело, Эрвар? Злишься, что на твои порывы я в своё время не ответила? Уж тебя тогда то, что я жена мужняя, не останавливало. А тут, ты погляди, в том, что вдовая, но лучшей доли себе и сыну своему желаю — укорил. Как прикажешь мне Радана вызволять? Сила тут не поможет, а на Елицу надежды у меня нет.
— Можно, верно, и другой путь найти, а не подол перед ним задирать.
— Коль найдёшь ты или Добран, так скажите мне.
Варяг пробурчал что-то на своём языке. И совестно вдруг стало, что столько лет он рядом с ней мается. Уж и отослать она его обратно к отцу пыталась, как узнала о страсти его. Но ни в какую. Сказал, как отрезал: с тобой буду всегда. И руки распускать перестал тут же, как получил один-единственный отказ. Челядинками не брезговал, конечно, да они его и сами не сторонились, но чувствовала Зимава, что за всё это время он ничуть не остыл. Только вернее стал, как и люди его, что с ним приехали и давно уж смешались с велеборскими кметями.
Зимава вернулась в дом, оставив Эрвара снаружи. Хорошо стало внутри надёжных бревенчатых стен, будто ото всех опасностей и напастей они защищали. Одно только покоя не давало: что сын её далеко по-прежнему, живёт среди незнакомых людей, у которых на уме неведомо что. Но теперь, коли с Чаяном не так всё и плохо обернулось, можно было и подумать, как дальше его к себе привязывать — а там уговорить его поступить так, как нужно ей самой.
глава 6
Сумрачный еловый лес обступил тропу со всех сторон. Ворочался среди них тяжёлый сырой ветер, трогая рябью лужи на дороге. Подрагивали словно тиной увешанные ветви, и сыпались с них крупные капли вместе со старыми иголками. И пора было искать место для ночлега, да никому не хотелось останавливаться среди древних лохматых стражей, в тени которых мог скрыться кто угодно, а особливо — сам Леший. Неспешно накрапывал дождь, ещё мелкий, холодный, порой напоминающий снег. И вместе с тем, как он усиливался, кмети во главе с Леденом невольно ехали чуть быстрее. Елица одной рукой плотнее запахнув плащ возле шеи, тоже то и дело ударяла свою кобылку пятками, чтобы не отставать.
Страшная распутица на дорогах задерживала. Как удалились на десяток вёрст от Велеборска, даже прибитый копытами лошадей и колёсами большак, что вёл до другого городка — Белича — стал почти непроходимым. С пологих, поросших густыми березняками холмов сюда стекались большие и малые ручейки. Поттапливали изрядно. Нынче-то зима задержалась, а после теплом накрыло — такого никакая дорога не выдержит.
Брашко, сидя на козлах первой в небольшом обозе телеги, без устали понукал крепкого тяжеловоза, выносливую, казалось бы, животину — но и тот уже измотался за целый день. Рядом с ним, недовольно нахохлившись, сидела отправленная вместе с Елицей челядинка Мира. Поначалу она даже болтала о чём-то с отроком, а после замолчала. И всё в спину княжича поглядывала
— Всё, хватит. Становимся здесь, — приказал Леден и первый съехал с дороги в сторону показавшейся неподалёку прогалины.
Никто возражать не стал. Кто спешился сразу и пошёл помогать с телегами, кто поспешил за княжичем. Елица, уворачиваясь от широких мокрых ветвей, оказалась на поляне одной из первых. Здесь виднелись почти неразличимые следы давнего кострища, устроенного между старых обломков стволов. Но и для палаток место обещало найтись. Нехорошо здесь было: да и как бывает среди недобрых деревьев, хоть по имени они были ей почти родня. Леден тоже осматривался настороженно. Да деваться им всем было уж некуда. До веси, где заночевать хотели — не успели добраться.
Скоро лагерь был готов, огонь, разведённый хитрым образом, чтобы не залило дождём, вспыхнул, освещая плотно сомкнутые стены ельника и даря хоть какое-то тепло в столь промозглый вечер. Едва повечеряв, все разошлись по укрытиям. Только дозорному не свезло: пришлось ещё мокнуть под плотным рогожным плащом, дожидаясь, пока его сменят.
Теперь уж Елице беспокоиться не пришлось, а княжичу её заверять в безопасности: для женщин поставили отдельный небольшой шатёр. Не разбежишься, но и места для всего хватает. Они вместе с Мирой улеглись, как стихли почти все голоса кметей. Изрядно устав за день, Елица заснула быстро, всё размышляя о том, что скажет при встрече Остромиру, как объяснит, зачем после стольких лет приехала. Вот уж подвели её Светоярычи под нелёгкую заковыку. Потому как сама она в своих догадках вовсе не была уверена.
