– Молодец, Фёдор, – похвалил чуткого егеря Лёшка. – Выводи всю нашу команду в обход этой заставы. Возьмите от этого места на версту в лес, обходя его по правую руку, и вставайте там пока на отдых, только никаких костров не разжигайте и не шумите, смотрите. Полтора-два часа передышки мы тут явно заработали. А мы с Тимофеем и с Макарычем тут пока посмотрим осторожно за этими, – и он кивнул в сторону заставы.
Минут через двадцать послышался гортанный крик, и в мутном свете выглянувшей из-за туч луны Алексей увидел в отдалении какое-то шевеление. Похоже было на то, что меняли караулы. Прошло минут пять, всякое шевеление прекратилось, и у турок снова стало тихо. Только всхрапнула с их стороны лошадь, и с новой силой пахнуло дымком.
– Сменившийся караул дровишек подкинул в очаги юрт. Небось, озябли полночи-то на этой сырости стоять, – поделился своим соображением Макарыч.
– Очень может быть, – согласился Лёшка. – Иван Макарыч, а сколько в юрте у них воинов всего может быть?
– Нуу, с десяток-то точно в них должно поместиться, а может быть, что и даже чуть больше, командир, – немного подумав, ответил опытный унтер.
– Да, похоже, что тут у них половина сотни стоит, а потом она с другой её половиной меняется, – согласился Егоров. – Если на них выходит противник, то они связывают его боем и держатся здесь столько, сколько могут, а гонцов посылают в свой основной лагерь с вестью о нападении. А те уже дальше посылают известие в крепость, просят подмоги, ну и сами развязывают тут большую лесную войну, всячески сдерживая неприятеля до подхода помощи. Что же, хитро!
– Ладно, теперь осталось разведать их главный стан в самом селении, поползли ребята! – И егеря, где ползком по-пластунски, а где на четвереньках или перебежками, убрались с места наблюдения за заслоном.
– На небольшой укромной полянке поверх расстеленных парусиновых пологов лежали, положив на свои вещмешки ноги, усталые егеря. Многие из них, воспользовавшись паузой, перекусывали сухим походным порционом: вяленой восточной колбасой, суджуком, и вяленой же мясной вырезкой, бастурмой, заедая всё это сухарями или просто снегом. Это, конечно же, была не горячая пища, но хоть что-то, чтобы восполнить силы после длительного марша по раскисшему снегу. Лёшка присел рядом с Никитичем и принял от него большой пласт хорошо провяленного мяса.
Час отдыха пролетел незаметно. Все, кроме дежурных часовых, успели провалиться в глубокий сон, и было очень жалко поднимать ребят. Но времени до рассвета было всего-то часа четыре и не более того, пора было уже идти дальше.
– Подъём, команда!
Глава 8. Путь свободен!
К селению вышли уже при сереющем предрассветном небе. Луна спряталась, и наступило тонкое и короткое время рубежа между темнотой ночи и светом дня. Самый сон для тех, кто привык ночью спать, а свои дела делать при дневном свете. Село было немаленькое, домов около пятидесяти в нём точно было. А как известно, около каждого села был большой выгон для скотины, сенокосы, лесные вырубки и поля. Так что открытого пространства здесь хватало, и наблюдение егеря вели от самой опушки леса, переползая по раскисшему снегу и прикрываясь густым подлеском. Движения в Пьетрели особого не было. Только с двух его сторон на дороге стояли нагромождения рогаток, были видны несколько сцепленных между собой телег и кое-где мелькали фигурки немногочисленных караульных.
– Спокойно себя ведут османы, – выдохнул в ухо Карпыч. – Как же, впереди у них заслон на единственной заброшенной дороге. Сзади ещё несколько вёрст, а там лес кончается, а дальше одна степь, где татарские разъезды гуляют и уже до самой крепости недалече.
– Это точно, – кивнул, соглашаясь, Лёшка. – Всё-таки сколько их тут сидит-то, в этих Пьетрели, как ты сам-то думаешь, Иван Карпыч?
Пожилой егерь пожевал губами, окинул всё более открывающееся с рассветом пространство перед собой и, подумав, подвёл итог своим умозаключениям: – Полсотни домов, несколько рядов юрт стоят, табун большой в отдалении. Думаю, что пару батальонов пехоты и конный полк тут точно есть, это ежели, конечно, всё на наш манер всё перевезти.
– Ну да, и я так думаю, что общее число прикрытия здесь не менее тысячи человек будет. Хорошие силы, если тут в оборону грамотно встать, – думал Лёшка. – Интересно, а как там дальше по дороге, до выхода из леса. Нет ли еще какого заслона впереди? Всё-таки вёрст с пять-семь ещё будет до начала открытой степи.
Проверять это нужно было поскорее, через полчасика уже совсем рассветет, и тогда пойдут во все стороны конные дозоры, осматривая всю окружающую местность. Поэтому Егоров ставил задачу двум своим тройкам предельно коротко: срочно обойти селение стороной, стараясь нигде не следить. Пройти вдоль старинного тракта до выхода из леса и проверить его на наличие заслона и засад. После вернуться сюда уже в сумерках и найти основную команду в лесу, где она и будет ждать известий от своих разведчиков.
– Фёдор за старшего, у него глаз зоркий и чуйка работает как у собаки, – объяснился скорее для Живана Алексей. – Не хотелось бы, чтобы между старшими троек на выходе возникли какие-нибудь непонятки. – Серб всё прекрасно понял, чуть улыбнулся и спокойно кивнул головой.
– Ну, давайте, с Богом, ребята, только тихонечко там!
Наблюдение за селом он оставил за собой, придержав рядом лишь тройку Карпыча. Все остальные оттянулись в глубину леса, чтобы не создавать лишнюю суету и, отдыхая, набраться там сил.
– Ну как новенький-то, не хнычет? – и он кивнул на лежащего в шагах десяти Гусева.
– Нее, Ляксей Петрович, добрый солдат, не пискнул даже за всё время выхода. Хотя и видно, что тяжело ему тут с нами с непривычки, что мы слепые, что ли, неужели уж не видим, что парень сам из благородных, и как только в солдаты-то он угодил?
– Не рассказывает сам он о том? – спросил Егоров.
– Нее, вашбродь, ничуточки, ничего не говорит. Федька, вроде как, пытал его как-то, вы ж знаете эту Федькину цыплючую натуру. Но он как воды в рот набрал, только лишь зыркнул на Цыгана глазищами, ну тот сразу и отстал тогда. Неужто есть какой грех за Серёжкой?
– Неа, – мотнул головой Алексей. – Чист он сам. Там дела семейные с государевыми в переплёте. Мой тебе совет, Карпыч – не вникай, целее все тогда будем.
– Не, не, не, что я не понимаю, что ль? Моё дело – сторона, – отмахнулся унтер.
В это время уже рассвело, и в селении началась суета. Задымили трубы в домах. Забегали по всему селу солдаты. Вот вскочили на коней три десятка верховых и проскакали к дальней вырубке. Лёшка наблюдал за всем в свою зрительную трубу, раздвинув все её колена.
– О, как любопытно, всадники-то какие интересные эти, – кивнул он Карпычу и передал ему свою трубу.
Действительно, не очень они походили на привычных уже крымчаков-татар и на сипахов – регулярную и феодальную конницу. Были все они единообразно одеты, на хороших породистых лошадях, с короткими ружьями за плечами и все в меховых серых шапках с какими-то хвостами с боков или сзади.
