«Как у распятого на кресте»
Одновременно с лязгом железа волна страха захлестнула Николетту, и она попыталась вырваться. Но ее рывок тут же был пресечен конвоирами — Николетта получила сильный удар в бок и рухнула на камень, больно ударившись затылком. Это вызвало еще один взрыв ругательств Доминики.
«Подите прочь!» — после того, как запястья и щиколотки Николетты оказались зафиксированы, прогнала Доминика неасапиантов. Сама она, поднявшись со скамьи, уже подошла к жертвенному камню ближе и посмотрела на Николетту.
«Массимо… где же Массимо…»
Доминика словно мысли ее прочитала.
— Твой обожаемый друг Массимо как-то однажды сказал: «Давным-давно, высокоградские улицы научили меня одному правилу: если драка неизбежна, нужно бить первым». Он научил тебя многому, а вот бить первым — к сожалению нет. Что? — отреагировала на попытку Николетты Доминика.
— Что происходит? — повторила вопрос Николетта, пытаясь поднять голову.
Она, справившись с паникой и оглушающей болью, сейчас пыталась хоть сколько-нибудь потянуть время. И задав вопрос, попробовала сфокусироваться на Доминике — взгляд после удара затылком о камень расплывался.
— Тебе лучше этого не знать, моя дорогая девочка, — улыбнулась Доминика. — Меньше знаешь, крепче спишь. Не нервничай и не переживай, свой шанс на жизнь ты уже упустила.
Николетта, услышав и осознав, что говорит ей Доминика, невольно всхлипнула.
«Где же Массимо?» — только эта мысль удерживала Николетту от последнего шага в объятия страха, зовущего в пучины панического безумия.
— Впрочем, у меня есть к тебе деловое предложение, — улыбнулась Доминика. — Ты мне расскажешь сейчас, каким именно образом Массимо спас тебя после уничтожения инклюза, а я попробую сохранить тебе полноценную жизнь.
Доминика врала. Николетта это прекрасно чувствовала.
— Когда он спас мне жизнь? — попробовала еще чуть потянуть время Николетта. Демонстрируя недоумение, она прекрасно понимала, что речь идет о случае, когда Массимо вытащил ее с того света, позвав на помощь богиню Кали.
Доминика не была эмпатом. Но опыта ей было не занимать, эмоции она могла считывать и по мимике. По лицу Николетты Доминика легко прочитала, что девушка ей не поверила и просто тянет время.
— Ну, нет так нет. Мне еще, в твоем теле, нужно многое успеть, — пожала плечами Доминика, потеряв к распятой дочери всякий интерес. — Монсеньор, можем приступать, — обернулась Доминика к ожидающему в темном углу инквизитору.
— Зер гут. Начинайте приготовления, дочь моя.
Голос инквизитора был еще более отвратительным, чем внешность — хриплый, шипящий. Это было последнее более-менее сознательное осознание — Николетта, утратив над собой контроль, забилась в кандалах и завизжала. Ее захлестнула волна панического страха, оставив лишь волю к жизни. Девушка выгибалась и билась в кандалах — на ссадины от металлических оков она даже не обращала внимания.
Доминика нетерпеливо выругалась, позвала неасапиантов — и очень быстро через камень оказалось перехлестнуто несколько ремней. Теперь и голову по лбу, и живот, и бедра Николетты плотно прижимало к черной поверхности камня. Сама девушка больше не кричала и не дергалась — у нее кончились силы. Николетта даже дышала с трудом — ремни прижимали к камню ее сильно, безо всякой жалости.
После того как Николетта оказалась практически полностью обездвижена, Доминика прогнала неасапиантов и легко запрыгнула на широкий стол жертвенного алтаря. Возвышаясь над Николеттой, она разделась до пояса, после чего опустилась перед дочерью на колени и расстегнула ей комбинезон, отводя в стороны отвороты ткани. Довольно небрежно — так, чтобы оголить только область сердца, поняла Николетта. При этом Доминика сорвала с ее шеи портальный амулет.
Артефакт удостоился лишь короткого взгляда.
— Занятная вещица, — произнесла Доминика, после чего отбросила амулет далеко от алтаря. После этого Доминика села на ноги Николетты, на бедра, и начала примеряться. Николетта сначала не поняла смысла, а потом, ощущая очередную волну паники, поняла — Доминика примеряется так, чтобы когда она ляжет на девушку, их сердца оказались на одной линии друг с другом.
Пока Доминика устраивалась на Николетте, инквизитор, даже при отдаленном взгляде со спины вызывающий чувства вплоть до омерзения, поднялся и приблизился к алтарю. И едва он подошел, Николетта ужаснулась — у епископа теперь были полностью черные, заполненные настоящей Тьмой глаза. На его бледной коже, по вискам, бугрились черные змейки вен. От страха Николетта едва не потеряла сознание — ее вдруг замутило предательской слабостью.
— Вы готовы к переходу, дочь моя? — своим заставляющим стынуть кровь в жилах голосом поинтересовался темный инквизитор.
— Да, монсеньор, — ответила Доминика.
— Приступим, — хрипло прошипел инквизитор, вплотную подходя к столу алтаря со стороны головы Николетты — так, что девушка теперь смотрела на него сверху вниз. Она видела, что кожа инквизитора стала совсем белой, как мел, а крупные черные вены бугрились на лице все сильнее.
Инквизитор, глядя сверху вниз ей в глаза, обхватил ее лицо своими ладонями — холодными и неприятными, по ощущению как сухая кожа змеи. От прикосновения инквизитора Николетту передернуло.
— Сейчас монсеньор убьет в тебе душу. А после… впрочем, после тебя уже не будет ничего интересовать, — на прощание сказала Доминика дочери.
Осознание сказанного погрузило Николетту в новую пучину страха, но именно это ей и помогло. По всему телу прокатилась горячая волна, девушка громко и пронзительно закричала. Вокруг дохнуло жаром — несмотря на блокираторы магии, Николетта смогла позвать стихийную силу. Блокираторы продолжали работать, но Огонь загудел совсем рядом; стягивающие ее ремни полопались, и Николетта снова забилась в металлических кандалах.
Инквизитор со злым возгласом отшатнулся. Пахнуло паленым — это вспыхнули волосы Доминики. Она от неожиданности сначала отшатнулась, но мгновенно пришла в себя — не обращая внимания на треск горящих и плавящихся волос, коротким ударом в висок сорвала Николетте концентрацию. Огонь вокруг сразу спал и уходящие языки пламени взвились под потолок в снопах искр.
— Bastarda! — в ярости заорала Доминика, щурясь и сбивая языки пламени с волос. Она морщилась от боли — на ее груди краснели яркие пятна ожогов. Николетта, которую мутило от удара, а перед взором все расплывалось, вновь рванулась, пытаясь вернуть контроль над Огнем. Но отшатнувшийся было инквизитор крепко, впиваясь ногтями в щеки, обхватил ее голову, заставляя девушку посмотреть себе в глаза.
Николетта сопротивлялась из последних сил, отводя взгляд, но черная бездна оказалась совсем рядом, затягивая ее в водоворот подчинения. Николетта почувствовала, как от накатывающей слабости отнимаются руки и ноги.
— Не отвлекайтесь, дочь моя, — шипяще произнес инквизитор.
