Тесак ударил два раза: отбивая кривое лезвие и чуть позже сочно чмокнув в лицо. Юнец, чуть молодже самого Хорне, слабо охнул, оседая и брызгая кровью разваленного лица.
– Я тебя видел… – сказал еще один номедец, одетый добротно и даже в нагруднике. – Ты капитан этих тварей. Иди ко мне.
Он спустился с мостика, держа в правой очень хорошую тяжелую шпагу, а левой крутя треугольный кабаний нож. Хорне, косясь наверх, понял одно: это не капитан.
Шкипер, в красном и грязном, но все еще красивом кафтане, стоял у рулевого. И смотрел прямо на Хорне.
– Шкипер, – прогудело сзади, – заканчивай свои дела, а этот будет мой.
Роди, неслышно возникший сзади, усмехнулся и харкнул на сапог номедцу со шпагой. Плюнул густо-красным и тут же растекшимся по коже.
– Потанцем, ублюдок?!
– Дигго! – капитан украденного «Мариона» сделал шаг вперед. – Наверх. Только я и этот щенок.
– Да ты просто настоящий пёс, – Роди ухмыльнулся еще шире. – Иди, тебя хозяйка зовет, не заставляй даму ждать.
– Дигго!
Номедец, не оглядываясь, странно повел головой. Как будто на самом деле хотел уйти, не лезть в драку.
– Бздящее южное брехло! – сплюнул Роди. – Засратый пердун, козел ты вонючий, поганый трусливый козёл!
– Дигго!!!
Дигго ухмыльнулся в ответ и чуть покосился назад.
– Убей его, Кристобаль. Оставь корабль себе, он стоит жизни какого-то сосунка. А я пока немного подерусь.
И отвел в сторону руку, пропуская Хорне со Сьером. Лиможанец уже вытянул длинную полосу своего меча, насмешливо отсалютовал Дигго. А Роди лишь сплюнул тому под ноги, еще раз.
Хорне не оглядывался. Там зазвенела сталь, но Роди справится, он в это верил. Кристобаль, человек, купивший его «Марион», ждал, покачивая клинком. И даже не пытался задавать вопросов или разговаривать. Так оно лучше, меньше груза на душе. Мог ли этот чернявый, явно с Западного номеда, отдать Хорне его флейкк? Наверняка, выкинул бы белый флаг, лёг в дрейф или встал на якорь у берега. Но он этого не сделал, полагаясь на собственные силы.
«Хватит уже думать! – рыкнул дедовский голос. – Бей, выпускай подонку кишки! Ху!»
«Ху!» – повторил Хорне про себя. И атаковал.
Они проверили друг друга связкой, по три выпада в каждой, отбились, разошлись. Справа Сьер лениво и красиво рубился с рулевым, потихоньку пуская тому кровь и явно желая позабавиться. Хорне сплюнул, понимая – вряд ли Сьеру светит быть хотя бы старпомом, с таким-то отношениям к просьбам шкипера.
– Быстрее, Сьер!
Тот услышал, сбоку зазвенело жестче, ускоряясь и заставляя рулевого начать хрипеть от усталости. А Хорне снова занялся смуглым Кристобалем.
Клинок у того оказался знатным, так и просящимся в трофеи. Черная сталь с серебристым узором, от гарды и до самого кончика, пела в руках хозяина. Тому хватало сил, умения и опыта, да так, что Хорне потихоньку отступал, теснимый противником.
Обманный выпад, вместо удара в шею убежавший вниз, к подмышке, Хорне отбил едва успев и машинально. Нож, принявший на себя всю скорость с тяжестью, хрустнул пополам. Шпага Кристобаля, откинутая в сторону, зацепила Хорне лицо, возвращаясь. Он моргнул, провел ладонью, смахивая кровь.
Кристобаль зажимал Хорне к штурвалу, тяделому колесу с полированными ручками. Гнал, сплетая выпады и редкую защиту в единую стальную сеть. Хорне смог отбиться, ударил ногой, целя в колено. Не попал, но зацепил бедро, сбив Кристобаля с ритма. И рукой, левой, в крови, взялся за штурвала, понимая – сейчас, сейчас нужно дать весть «Мариону».
Дрожь, пробежавшую по всему судну, в угаре боя почти никто не заметил. Но Хорне ощутил ее всем телом.
«Забери его! – рыкнул дед. – Убей засранца, хватит танцевать!»
Кристобаль, дернув красивым лицом, заработал сильнее, загоняя Хорне дальше, прямо к капитанской каюте.
Удар, удар, защита, удар…
Хорне отступал, чуя, как силы утекают черезнесколько порезов и, вроде бы, одну дырку в левой руке. Чертов номедец дрался как заведенный, рыча и ругаясь под нос, через слово поминая Мученика и помогая коротким кинжалом. Против него Хорне смог вытащить лишь складной нож, прижав сталь к предплечью и, как мог, принимая на него удары, пропускаемые тесаком.
Пинок в грудь он пропустил и влетел в дедову каюту спиной, снеся дверное полотно и сломав стул.
Кристобаль, очень довольный и тоже уставший, вошел не торопясь, смакуя каждый шаг и выпад, оставшийся до смерти юного северного нахала, решившего напасть на «Волк». Даже если тот и звался как-то иначе – Кристобалю было все равно. Мальчишка должен умереть.
Темный грубый тесак, украшенный только серебряной проволокой эфеса, Кристобаль отбил сильно, заставив вылететь в угол. Ударил кинжалом, но юнец отбился своей странноватой навайей. Малец выиграл еще немного времени, нашарив что-то за спиной и заставив Кристобаля инстинктивно отшатнуться. И зря…
Хорне нащупал чернильницу и маленький цилиндр с песком, вынимаемый из письменного прибора. Открыл крышку и, размахнувшись, сыпанул мелкую взвесь в лицо капитану. Прыгать в угол, за тесаком, было глупо. Даже щурясь от песка – номедец ударит длинной шпагой, проткнет печень и все.
Да ему и не нужно было прыгать. «Марион» был кораблем Хорне по праву рождения. И, как всем остальным Кишки-Вон, помогал любому из них. Хорне перекатился по столешнице, выиграв сразу несколько футов, оказался у стены, украшенной панелями. Ударил локтем в нужное место и даже успел испугаться, что не выйдет. «Марион» не подвел, пряча тайник до поры-до времени и сохранив в нем самое важное, две вещи, так нужные именно сейчас.
Ладонь нащупала металл, дерево и кость. И коснулась мягкого.
Кристобаль, проморгавшись, успел лишь поднять руку. Пистоль, не пойми откуда взявшийся, может, прямо из стены чертовой каюты, смотрел ему между шеей и грудью, не промахнешься. Хруснул курок, Кристобаль шагнул и встретил раскаленный металл лицом, не отворачиваясь.
Круглая пуля, отлитая мастером в далекой Ниросте, размолола его кисть, ушла ниже, ломая грудину и разрывая сердечную мышцу. Кристобаль сумел коротко хрипнуть, давясь кровью, упасть на колени и умереть.
Хорне, тяжело дыша, вышел на мостик, поднимая руку над головой. Зажатый в кулаке флаг, багрово-черный, затрепетал на ветру, скалясь зубастой пастью мар-гейста.
«Молодец… – протянул дедов голос. – Заканчивай с ними»
Хорне криво ухмыльнулся, чувствуя, как со всех сторон, от бака до юта, от марса и до кормового фонаря, к нему тянется странное тепло. Наверное, вот это и есть его настоящий дом. Корабль, вернувшийся к нему и снова готовый слушаться руки последнего Кишки-Вон.
Хорне поднял руку выше и, перекрикивая неумолкающую рубку, заорал:
