Чернокожих он возил уже несколько лет. Пройди по Узкому морю и остановись в Драгоше. Там их обязательно купят, отправят в серебряные рудники, болотистые части огромной травяной пушты, растить там тростник или еще куда. Самое главное – довести хотя бы половину товара.
Судьба привела бывшего морского школяра на капитанский мостик, даже подарила ему это вот судно. Да, Кристобаль купил его втемную, заплатив едва накопленным золотом. Но «Рыжая каракатица», помесь эмара и флукки, уже почти разваливалась, съеденная древоточцами. Флейкк, покрытый даже не смытой кровью, привели в условленную бухту и Кристобаль увидел главное в своей дурной жизни.
Он увидел настоящий корабль. Потрепанный при переходе, кое-где с дырками от ядер, с бурой воняющей коростой крови бывших хозяев. А за всем этим дерьмом прятался настоящий воин моря, гордый и быстрый, с медной обшивкой, с ровными высокими мачтами и даже орудийной палубой, спрятанной и незаметной со стороны.
Цена? Кроме золота появилось еще одно. Кристобаль хотел пойти на Свардэ, но боялся. Настоящие моряки всегда узнают знакомый корабль. А стреендамские соленые псы были моряками с детства. Покупатель сказал, что у хозяина судна никого не осталось. Но почему-то Кристобаль ему не очень-то верил.
А еще эти чертовы сны…
Какой-то сухой седой хрыч, частенько приходящий в них, пугал просто своим видом. Садился за стол, как хозяин, пил густо пахнущее вино и молчал. Смотрел тусклыми серыми глазами, сверля Кристобалю саму душу и молчал. Лишь чему-то улыбался.
Иногда во снах скрежетало и ухало боем, доносясь гулким «ху». Так кричат северяне, мареманны, как они называют сами себя. Пока Кристобалю или встречались неправильные моряки из Стреендама, или он смог переоснастить и надстроить флейкк до неузнаваемости или…
– Или мне просто везет, – буркнул Кристобаль, натягивая сапоги. – Прокл…
Донесся стук.
– Да?
– Я зайду?
Дигго?
– Да.
Дигго возник внутри весь мокрый и пахнущий, почему-то, псиной.
– Шторм чуть утих, я заметил просвет и там должны быть те самые острова, что нам советовали ойялла.
Кристобаль поморщился. Иногда Дигго чересчур перестраховывается. Если в буре виден покой, нужно просто уйти туда и идти дальше. Но…
– Команда злая, капитан. – Дигго пожал плечами и раскрыл свой кожаный кафтан.
Свет отразился от стали, висевшей у пояса. Чересчур много, если задуматься.
– Хорошо. – Кристобаль кивнул. – Курс на острова, дай команду готовить паруса и ловить ветер. Идем отдыхать.
– Хорошо бушует. – Сьер кивнул на дальний горизонт. – Да, шкипер?
Хорне хмыкнул. Бушевало действительно сильно, черное небо перекатывалось раскатами и заметно серело внизу, стегая море плотной стеной ливня. Где-то там пряталась цель и сейчас ему уже не хотелось плевать на непогоду. «Хоссте» нуден целый и готовый гнать сукина сына, идущего на дедовском корабле.
«На твоем корабле, дурень! – каркнул дедов голос. – Я ж помер! Когда уже думать начнешь?!»
Верно, на его, Хайнриха Хорне, корабле. Так что не стоит мышке дергать котовьи усы, не то быть ей съеденной.
– Баклберри, отворачивая от шторма и иди параллельным курсом! – Хорне похлопал усача по плечу. – Йон, стой рядом и смотри, учись. Сьер, за мной.
Лиможанец, довольный и улыбающийся, двмнулся за Хорне. Было с чего блестеть зубами и травить байки, Хорне впрямь взял того в учебу. Марк, после разговора, виновато пожал плечами.
– Шкипер, я умею управляться со снастями, командовать парнями, работающими над палубой, но не могу понять вот этого… – Марк тогда кивнул на секстант. – Прости, шкипер, Сьер лучше меня.
Вот потому весельчак, балагур и игрок сейчас всюду таскался за Хорне, истинный блоддеров хвост, мать его. С носа на корму, из трюмов в орудийную палубу, с мостика в… Туда, где прямо под ногами шипело море и гудел ветер, где пахло совершенно не солью, Хорне его с собой не брал. Нужно же хотя бы где-то быть одному, кроме ночи в капитанской койке.
Малло впрямь знал весь путь от Мбойе и до Тысячи островов. Бывал в Робалле, ходил на Жемчужины и травил, завираясь, мол, бывал даже у Красной горы. Это чернокожий точно выдумал. Красная гора, торчащая из густо заросшего вытянутого острова, никому не открывала своих тайн. Это знали даже на севере, блоддер в пасть этому почти фиолетовому вралю!
«Ладно бы отребье просто набрал, все с такого начинали, – заворчал дедов голос, – нет, вступилу дураку взять себе этих вот, обезьян! Что у тебя снова с головой, Хайни?»
«Да наберу я нормальную команду… – простонал про себя Хорне. – Успокойся ты уже, все Хорне всегда жили без совести и на кой ляд мне нужен ты, а?!»
Возможно, стоило прислушаться к черному колдуну, когда тот говорил об опасности таких голосов и…
«Прокляну. – мрачно и обреченно грохнул голос. – Не видать тебе удачи, благословения Морского короля и моего корабля!»
«Он мой!»
Его… найди сначала и забери, да, Хорне?
– Шкипер? – поинтересовался Сьер.
– А?
– Думаешь о чем-то важном?
Хорне покосился на Сьера с явным желанием сделать что-то нехорошее.
– Ты стоишь уже несколько минут и смотришь в море, – пояснил Сьер, – я подумал – ты хочешь выкинуть какой-то трюк?
Пора как-то с этим завязывать. Шкипер не должен не то, что пугать, а удивлять команду собственной придурью, даже если придурь родная и порой советует что-то хорошее.
«Хоссте», войдя в поворот, заданный Баклберри, огибал шторм по хорошей дуге. Чернота, перекатывающаяся у горизонта, смещалась, но рассеиваться не собиралась. Так, кое-где появлялись просветы, поблескивающие водными горбами. Море ходило ходуном, раскидывая волнение, достававшее даже флейкк, пока идущий ровно.
– Роди! – Хорне поискал глазами боцмана, вот-вот только мелькавшего рыжими бакенбардами. – Где он?
– В трюме, шкипер, – Малло, знающий всё и про всех, хрустел яблоком, выпрошенным у кока. – Проголодался, дергает камбуз насчет обеда.
– Сюда его! – рявкнул Хорне и порадовался, что голос совершенно не ломался. – Живо!
Что-то заставляло двигаться быстрее. Подзорная труба, прыгнув в руку как сама по себе, раскрылась с мягким щелчком. Хорне уставился в шторм, пытаясь понять – что же он там заметил?
– Сьер!
– Шкипер?
– Сверься с курсом – где-то здесь должны быть эти чертовы острова. Быстрее, блоддеров хвост!
«Чуешь?! – поинтересовался дед. – Да, щенок?!»
Чуял… Хорне понял это только сейчас. Как протянул в темноте руку и вдруг нащепал знакомое с самого рождения, свое, такое близкое и родноею Чуял, он почти уловил запах «Мариона», смешавшийся с чем-то чужим, пытавшимся въесться в корабельное дерево, в такелаж, в весь его корпус. «Марион», не судно, а что-то большее и нужное, шел там, в буре. Шел, скрипя телом, треща парусами и, может быть, тоже чуял родную настоящую душу, руку, привычную ему.
