Его прохиндейская рожа, успевшая за сутки зарасти щетиной почти по глаза, так и светилась от счастья. Старый разбойник любил свои громыхалки, куда там мамкам, любившим деток. За них, тяжелых и неповоротливых, Донер был готов рубиться до последнего. А его девочки отвечали взаимностью, ни разу не подводив.
– Шкипер! – Марк возник в трюме, не успели они выйти, как по волшебству.
– Ну? – спросил Хорне, а трость согласилась – так-так?
– Мне нужны люди Зеля.
– На кой хрен? – удивился даже Донер.
– Магни Лисс обвела вокруг пальца, тот вроде со всем согласился, но препятствует забирать призовой груз. А там, между прочим, десять бочек бренди из Нортумбера. Нам пригодится.
Хорне вздохнул и удержался, чтобы стукнуть тростью.
«А, как был щенок, так и остался! – проворчал дед. – Вся команда тобой крутит»
Хорне хотел посоветовать тому не высовываться, но не стал. Старый хрыч возникал все реже, а голос… А голос может быть уже стал и ни его.
– Ты собрался отбивать эти бочки, что ли? Блоддеров хвост, Марк, на кой ляд тебе еще нужны Зелевские головорезы? Возьми своих!
Под рукой Марка, ставшего квартирмейстером вместо Хорька, ходили четверо обломов, умевших раскидать с десяток черных с Абиссы, шестерых городских наемников и порой сходившихся даже с парнями Зеля. Марк, перейдя на хозяйство, хватки не потерял и людей подбирал таких же.
– Они у меня провиант грузят, принимают и считают. – возмутился Марк. – Дай хоть канониров.
– А бакштаг на воротник тебе не положить? – поинтересовался Донер. – Ты, дружище, иногда чересчур забираешь, не?
– Трави, да не лишнего, – фыркнул Марк. – Твои уже без дела сидят, попрятались в кубрик и режутся в кости.
– Распоясались… – довольно протянул Хорне.
Так-так, согласилась встрепенувшаяся трость.
– Распоясались… – повторился шкипер. – Давно линьков никто не пробовал, давненько на шкафуте никто не стоял, забыли, коты помойные, как службу нести надо, а?!
«Прям орел! – поделился дед. – Давай, погоняй соленых псов!»
И Хорне погонял, выбравшись на палубу и обозрев всё пылающим от гнева взором.
Роди, понявший все по скрипу дерева под поднимающимся шкипером, уже слинял. Лисс и остальные не успели. Магни, стоящий на пирсе у призового когта, даже побелел, услышав первую руладу Хорне. И…
Черный Юг
– Тебе было хорошо? – промурлыкала Нефер, поблескивая щоколадным крепким задком, задорно торчавшим вверх.
Хорне погладил ее чуть влажную от жары кожу, провел пальцами по ложбинке, от лопаток и до мягких уютных ямочек внизу. Нефер, как самая настоящая кошка, потянулась и выгнулась, оттопырив две свои прекрасные округлости ровно под свет луны.
Луна тут, в Мбойе, светила донельзя ярко. Хорне уже слышал, что в Робалле она вообще катится у самого горизонта, но верил слабо. После первой стоянке на Черном Юге поверил. Особенно, когда так красиво подсвечивала темную красавицу, лежавшую рядом.
Флейкк он, не долго думая, назвал «Хоссте». Никто не стал спорить, Хорне уважил память деда и все понимали. Расторговав весь приз и отправив «Чирка» в Стреендам, наняв часть команды купца, не пожелавшую присоединиться и дав им трех из спасенных северян, Хорне повернул куда указал мар-сёрс. К Черному Югу, наплевав на осень, шторма и близкую зиму.
«Дикого Кота» Хорне любил всей душой. Но «Марион»… «Марион» стоил всего флота Стреендама. Да и Бурке впридачу, потому следовало торопиться, нагоняя ублюдков, купивших сворованный корабль. Сворованный бесчестно, без абордажа, с предательством.
Сам Хорне поступил бы также, доведись ему получить заказ на хорошее судно. Напоил бы всю команду, растаскал ту по борделям в порту, где их ждали бы нанятые головорезы и поднялся бы ночью, когда вахтенные могут заснуть. С еще одной партией хороших убийц.
Разве что сам Хорне не продал такой флейкк, каким был дедовский. Но что взять с ублюдков, живущих на суше? Только одно – долг кровью и больше никак. Да, он сам поступил бы также, но это не освобождало какую-то чертову банду Полосатых Енотов, взявших «Марион» у самых проливов Узкого моря, от уплаты. И он свое возьмет, приведя того, кто купил у них корабль. Возьмет сталью, огнем и жизнями.
Северяне всегда забирают свое, это все знают. Ху!
Нефер, видя его задумчивость, скатилась с кровати и налила им вина. Местное вино Хорне пил как воду, легкое и заставляющее чуть кружиться голову и смотреть на эту тонкую красавицу еще пристальнее. Нефер, самая дорогая шлюха Мбойе, отошедшая от дел в неполные двадцать пять и купившая самый дорогой бордель, стоила многих минут, потраченных на взгляды Хорне, жадно пожирающего ее узкое эбеновое тело.
Им предстояло торчать ту еще три дня, пока не успоится сезонный ураган, налетевший за ними и гнавшийся за «Хоссте» по пятам. Мбойе, огромный и жадный город, раскинувшийся в просторной бухте, жил морем и моряками. Перевалочный пункт, доки, мастерские, рынки и невольничий торг. Все пути с Черного Юга вели сюда.
Здесь пахло перцем, потом, острым женским и тяжелым рабским, жасмином, сотнями разных фруктов, только выспевающих и уже гниющих, сладким вином и тяжелым ромом, сталью на тысячах точильных кругах и жареной свининой, рыбаками, их уловом, апельсинами и огромными кипами табака, ждущих своих покупателей. И женщинами Мбойе, распутными красавицами, рано вырастающими и рано оставленными семьями, жившими как кто сможет и продающими себя только-только входя в женскую пору.
«Окрутит она тебя, дурачок! – проворчал дед. – Не верь черным сукам, они сладкие и сладость их полна яда!»
Хорне почти верил деду, вроде пропавшему после переименования корабля, но не мог устоять, встретив Нефер. Та, покупавшая свежих девушек из новых привозов, удивительно стройная и туго облитая алым шелком в серебре узора, улыбнулась. И Хорне утонул в ее белоснежной улыбке, прячущейся за темными губами, удивительно не пухлыми для местных женщин.
Команда, кроме Марка, была непротив неожиданной стоянки. И разбредалась вечерами и днями не хуже самого шкипера. А Хорне, появившийся на третий день, лишь взял золота и снова пропал в белокаменной сладкой темнице, где правила гибкая и пахнущая кофе красавица с глазами цвета янтаря.
– Выпей! – Нефер протянула кубок. – Тебя взбодрит.
От нее это звучало с вызовом. Хорне не сдавался уже много боев, проведенных с ней под высоким потолком, забранным над ложем шелком и расписанным узорами со зверями.
– Выпей!
Хорне посмотрел с недоверием. Голос Нефер звучал странно, со спрятанным приказом.
– Тебя ждут за дверью. Давно, но я не могла от тебя оторваться…
Она провела языком по верхней губе и, обнаженно-прекрасная, ушла в проем стены, прячущий всегда подогретый бассейн. Хорне сперва удивился, но потом узнал про хитрую систему труб. Пусть здесь и Юг, но в зимние шквалы становилось прохладно, а Нефер любила комфорт.
