– Нужно, – буркнул колдун. – Постараюсь. Зачерпните мне воды из-за борта.
Кто-то из новых северян послушно притащил обычное ведро с водой. Колдун опустил туда здоровую руку и уставился на хирурга.
– Ну?
Свалк протянул ремешок, кивнул Хорне:
– Затяни потуже, чтобы не свалился.
Мар-сёрс, все время, что Хорне возился с выделанной кожей, пыхтел, влажно чавкая ею между зубов. Узел, закрепленный на остром и потном затылке, затянув ремень, заодно прижал жидкие седые у корней волосы. Хорне, глядя на острые позвонки, покрытые сине-зеленой чешуей татуировки, сглотнул, представив, что ждет колдуна.
Свалк, притянув нужную руку пациента к столу, кликнул двух свободных вахтенных. Заставил держать мар-сёрса, протер тряпкой с аквавитом кожу, неожиданно легко выхватив нож из жаровни, одним движением распустил кожу от запястья до кончика безымянного пальца. Протянул нож дальше, разваливая её на две расходящихся части и снял, как чулок. Или куриную кожу с грудки.
Мар-сёрс, хрипя и грызя ремень, сильно вонял резким потом, дергал рукой в ведре, а вода там почти бурлила. Крови, и впрямь, вытекло куда меньше ожидаемого. Хорне, сам того не хотя, уставился на ало-красное мясо, разом лишившееся своей одежды, бывшей с ним от рождения. Кожа валялась под столом, прилипнув к доскам кровящей стороной.
Свалк вытянул ножницы и сделал первое движение от ребра ладони и вверх, хрустнув и влажно расцепив острия. И свел их снова.
Колдун захрипел, ворочая темными глазами, северяне навалились, не выпуская его. Серпенты за бортом бесились, мутили воду ударами хвостов, выскакивали наружу, клацая пастями.
Хорне сплюнул и пошел на корму.
– Твой лекарь стоит дороже всего призового груза, – проворчал мар-сёрс, глотая ром из серебряного стакана. – Даже двух таких кораблей с грузом.
И посмотрел на плотно забинтованный огрызок ладони. Бинты сменили недавно и те уже не пропитывались кровью, проходящей через аккуратно сшитые и оставленные куски под культю.
– Я чую свою руку и даже шевелю пальцами. Я такого никогда не видел. – Колдун усмехнулся и пошевелил тремя оставшимися. – Такое невозможно, шкипер, а он сделал.
– Это хорошо. – Хорне, не желая говорить с ним трезвым, чего-то опасаясь, продолжал заливаться вином. – Ты хотел рассказать что-то.
– Я хотел поговорить с тобой, Кишки-Вон, а не рассказать. Куда ты собирался?
Хорне пожал плечами:
– В Бурке. Теперь даже больше, чем недавно. Абисский кораблик продам морскому патрулю, или рыбакам, кто больше даст. Продам груз, наберу команду и отправлюсь забирать свое.
Мар-сёрс хищно оскалился, усмехаясь:
– «Дикий Кот» старого Хорне не дает тебе покоя, молодой Кишки-Вон. Это правильно.
– Откуда ты знаешь? – Хорне отхлебнул и уставился на него. Повелевать морем с его детьми и знать потенное – не одно и то же. Как?
– Вода знает и видит все, а Морской король всегда подскажет умеющим слушать нужное. Не удивляйся. «Дикий Кот» должен снова стать твоим, но это не так важно, как остальное.
– Что?! – Хорне стукнул кулаком по столу, разозливгшись сразу.
«Угомонись, дурень! – рыкнул дед в голове. – Спокойно!»
– Мареманны всегда забирают свое, платят все долги, а ты Кишки-Вон, – колдун ухмыльнулся снова. – «Дикий Кот» был кораблем не только твоего деда и отца.
Да, так и есть. Корабли северян порой жили дольше их хозяев, ремонтируемые, загоняемые в доки, получавшие новую обшивку и совсем молодые паруса. Но главным было другое, то, что знали лишь в Стреендаме и Бурке.
Каждый корабль нес в себе частицу прошлого. Дерево, служившее предкам, дерево, когда-то политое кровью давно ушедших моряков.
– Важнее то, как ты бросил кости. И как бросила кости она, твоя соперница.
Все верно, игра в кости с мар-витт, ставшей хозяйкой потенного острова и слугой Морского королля, грозила многим, но и обещала многое. А Хорне не помнил, на чем кончился сон.
– Игра закончилась ничьей, Хорне. Вы выиграли по партии и сыграли третью. – Мар-сёрс постучал пальцами здоровой руки по столу. – И судьба твоя как эта самая игра – уравновешена, пока кто-то не кинет кости в третий раз. Дорога, куда ты встал, не станет твей погибелью… сразу, но и не будет удачей, ложащейся к твоим ногам. Помни об этом.
Вот как, значит? Хорне выхлебал остатки в стакане и налил еще. Хотя бы что-то прояснилось.
– Перестань говорить с умершими, – колдун протянул руку и упер указательный ему в лоб. – Недолго поверить, что они рядом, недолго попробовать слушать их, но ты моряк, и не знаешь магии. Ты свихнешься.
«Чертов ублюдок! – сказал дед. – Да черта морского он понимает в семейных делах!»
– Отпусти его и слушай себя. – примиряюще улыбнулся колдун. – Дед и отец научили тебя всему нужному и важному. Ты умеешь многое и делаешь как надо. Живи своим умом, Кишки-Вон, иди по собственной дороге и она покорится тебе. И еще, Хорне…
Дед ворчал в голове… Или не дед, а голос, что Хайнрих не хотел отпускать, не желая остаться совершенно один, не видя себя в одиночестве, без хотя бы какой-то родной души. Особенно после Ньют, его Ньют, лучшей девчонки Стреендама, погибшей из-за него и его глупости, чтоб его, Хорне, блоддер разорвал.
– Мы все теряем кого-то, – мар-сёрс кивнул. – Все и всегда. Хватит грызть себя, Кишки-Вон, хватит жалеть себя, мальчик. Ты рано стал мужем и теперь отвечаешь не только за пятерку оборванцев-головорезов, уже верных тебе. Теперь их десяток и северяне не выбирает капитанов, как на юге или в Узком море. Помни про это, помни, особенно когда их станет больше. Но и не забывай следить, слушай разговоры и думай над ними.
– Спасибо. – Хорне кивнул.
– Это не главное. – Мар-сёрс вдруг снова стал хищным, протыкая Хорне насквозь. – Твой дед вернулся в красивом деревянном ящике, как какой-то южанин или человек с материка. Ты похоронил его в парусине, подарив славное прощание настоящему мареманну. И тебе сказали, что ваш главный корабль, ваша гордость, вашу собственость, «Марион», уже отправился к Морскому королю. Так?
Хорне кивнул, вдруг ощутив странных холодок в животе. Тот самый, дарящий страх одновременно с надеждой, зовущий в даль, где ждет что-то самое нужное.
– Я скажу тебе, – мар-сёрс наклонился вперед и почти зашептал. – Скажу, где «Марион». И только попробуй, сукин ты кот, не забери его назад!
– Ну и ночка нас ждет, святая Вирго… – Дигго ввалился шумно, отплевываясь и ругаясь, отряхнулся, как старый пес, забрызгав каморку солеными брызгами. – Клянусь мамой и всеми моими девятью сестрами, дьявольская ночка. Проверил рулевого, думал, сбились с курса. А этот старый cabron ведет малышку прямо как по карте.
– Чего орешь? – Кристобаль нахмурился еще больше, глотнул прямо из бутылки. – И так голова гудит. Ты бы еще поклялся племянницами и племянниками.
