Айрис уставилась на меня прожигающим взглядом. Я моргнул ей обеими глазами, чтобы она не влезла.
— А что это за коса? — Хеленга заинтересовалась.
— Э-м, волосы собираются в колосок от самой челки, — стараясь казаться вежливой, произнесла Айрис. — У нас так никто не заплетает, но на Земле женщины часто делают французскую косу. Если хотите, могла бы вам смоделировать, как она будет на вас выглядеть.
— А что вам, Гордей, далась моя прическа? — поинтересовалась Хеленга.
— Я просто представил вас с ней и понял, что вы будете неотразимы. Вы и сами сможете убедиться в этом.
— Сколько времени на неё надо? — спросила начальница у Айрис.
— Ну, минут тридцать, — неуверенно предположила моя подруга.
Хеленга посмотрела вглубь себя, как это делали все жители станции, когда пытались разглядеть информацию на собственном экране нейроинтерфейса.
— Перенесу обеденный перерыв для вас на час раньше. Заинтриговали вы меня, Гордей, — она произнесла мое имя тоном, не оставляющим сомнений в симпатии.
Айрис провела большим пальцем по шее, глядя на меня кипящим от негодования взглядом. Я снова моргнул обоими глазами, будто знал, что делал. На самом деле я понятия не имел, как отреагирует Хеленга. Мне хотелось, чтобы она добавила к нашим баллам еще сколько-нибудь. По своим земным соображениям, я рассчитывал взломать систему, найти способ заставить людей прибавлять нам рейтинг, не чувствуя, как их к этому подталкивают. Вообще, зависимость между прической и баллами не казалась настолько очевидной, хотя подсознательно я чувствовал, что в этой затее что-то есть.
— Ребята, у вас перерыв будет по расписанию, а нас чуть раньше, — сообщила Хеленга работникам. — Пройдемте, — она направила нас в сторону комнаты, в которой хранилась и приводилась в порядок садовая амуниция.
Айрис по дороге ущипнула меня за ягодицу.
— Я давно не бывала в такой неловкой ситуации. Спасибо тебе.
— Прости, но ты в начале нашего знакомства разорила всю мою кубышку. Уж как я тогда чувствовал себя неловко, ты просто представить себе не можешь.
— Но потом…
— Вот именно, потом твоя неловкость вознаградится сторицей.
— Но как?
— Без понятия. Я тестирую варианты и отбрасываю нерабочие.
Хеленга скинула с себя рабочий костюм и осталась в тонкой майке, подчеркивающей ее статную фигуру.
— Мне сесть? — спросила она.
— Да, садитесь. А ты, Гордей, иди обедать, не смущай дам, — в отместку посоветовала мне Айрис.
Я ушел. Обедать, по понятиям станции, это запихать за одну минуту в себя кусок желе и запить его витаминным коктейлем. Ну, побаловаться еще минут пятнадцать после этого каким-нибудь развлечением, погрузившись в другую реальность, данную со стопроцентной симуляцией ощущений. Подобные развлечения мне нравились, как любителю компьютерных игр, но я чувствовал их рафинированность, ограниченность многочисленными условностями, которым приходилось соответствовать, чтобы не возникало диссонанса между реальным и виртуальным.
На экране высветилась часть стены, за которой меня ждал мой обед. Я протянул руку и сдвинул дверку. Вынул коробочку, открыл ее и впервые понял, что не хочу есть эту дрянь. Кусок разноцветного желе, похожий на смазку для трущихся узлов зерноуборочного комбайна.
— Какая гадость эта ваша заливная рыба, — я воткнул вилку в желе.
— Ваша реакция на еду сильно отличается от нормальной, — сообщил Тамара Львовна. — Данные уже отправлены в центр здоровья. Во время сна через костюм вам будут внесены поправки.
— Узнаю вашу навязчивость, Тамара Львовна. А не могли бы вы предложить мне вместо этого куска солидола жареную курочку. С хлебушком и горчицей. А на аперитив рюмку холодной водки, хоть я и не большой любитель спиртного. Ваша система давит, понимаешь, заставляет искать выход в чем-то, в алкоголе или противоправных деяниях. Или даже способствует каннибализму. Не буду приводить примеры, но случай имеет место быть.
— Вы находитесь в состоянии адаптации, Гордей, и вашей психике свойственно сопротивляться тому, что непривычно. Завтра утром вы почувствуете себя лучше.
— А можно мне сегодня переночевать у Айрис? Мне нужны положительные эмоции.
— Секунду. Нет, пока на ваше сожительство одобрения нет. У Айрис слишком низкий рейтинг. Нарушив запрет, усугубите ее ситуацию еще сильнее. Могу сделать прогноз, при таком уровне накопления баллов ей потребуются две недели, чтобы получить разрешение, при условии, что вы тоже не потеряете свои.
— Такая занимательная математика с вашими рейтингами, просто тоска берет. Неужели нельзя оставить человек возможность совершать ошибки?
— Такая возможность есть, просто их количество ограничено. Наша система является результатом кропотливого труда и тысячелетних наблюдений. Она постоянно совершенствуется, создавая потомкам землян условия для вхождения в мировую лигу рас. Где в первую очередь требуется умение жить в сообществе друг с другом.
— Эпично, — оценил я пламенную речь нейродвойника Тамары Львовны. — Это вы, значит, воспитываете себя, чтобы вас приняли, ясно. Желаю удачи. Только как эта несъедобная пища поможет приблизить этот день?
— Она символизирует наше превосходство над первобытностью. Нам ненужно убивать животных и растения ради питания. Мы способны извлекать пищу из неживой материи.
— Значит, я не ошибся, сравнив этот бутерброд с солидолом.
Мою пикировку прервала Айрис, вошедшая в комнату первой.
— Вуаля! — она махнула руками в сторону дверей. — Прошу вас, Хеленга.
Дверь отворилась и вошла начальница команды неудачников. Как я и думал, французская коса пришлась ей к лицу. Если так можно было выразиться, она сделала ее внешность агрессивно привлекательной. За ней хотелось не ухаживать, а грубо уламывать, невзирая на препятствия.
— Вы бесподобны, Хеленга, — я искренне открыл рот и сглотнул слюну. — Если бы не увечья, которые мне обещала Айрис, я бы узнал, что вы делаете сегодня вечером.
Хеленга смущенно захохотала. Ее красивые голубые глаза светились, будто в них зажегся бенгальский огонь. Айрис тоже выглядела довольной, будто радовалась результату.
— Сегодня вечером я занята. Схожу на сеанс гравиакробатики. Спасибо, Гордей, что надоумили Айрис. Не думала, что прическа сможет так изменить мою внешность, и даже внутреннее ощущение.
— Не за что, Хеленга. Не стоит прятать свое женское очарование за баллами социального рейтинга.
— Вы… вы, Гордей, другой, — Хеленга хотела сказать большее, но не нашла слов.
Я понял, что она хотела сказать. Разумеется, пока меня не испортила система, я был другим. Видел иначе, говорил и думал, как привык. Хеленга схватила свою коробку с обедом и выбежала наружу. Айрис проводила ее взглядом, а когда она ушла, бросилась ко мне.
