В какой-то степени это верно и для Западной Руси, расколотой борьбой католицизма и православия. Причем польские короли и большая часть польского общества не только не остановили этого раскола, не только не постарались достигнуть примирения, но с какой-то шизофренической, полубезумной горячностью раздували проблему, ставили во главу угла принадлежность к католицизму. Религиозная упертость католиков дорого им обошлась. Немалая доля их стараний привела к тому, что их собственная страна стала частью Российской империи, а посреди Варшавы построили православный храм.
Взрыв этого храма стал едва ли не первым мероприятием польского национального правительства в 1918 году. Не только варшавяне и варшавянки, но и жители окрестных деревень приходили, чтобы унести и выбросить хотя бы кусочек стены этого православного храма и тем самым избавиться от этого наглого вызова.
Но замечу — поляки сами сделали все необходимое, чтобы стал возможен этот храм, построенный владыками Российской империи им назло, — этот каменный плевок во все польские физиономии.
Русско-литовские правители Великого княжества Литовского вели себя нисколько не умнее. Глупейшая дискриминация православных заставила многих «отъехать» в Московию. Великие князья Литовские сами, своей идиотской политикой, усиливали Московию… Впрочем, все это я уже говорил.
Итак, с конца XIV века Великое княжество Литовское оказывается расколотым. И в перспективе одна его часть окажется в составе католической Польши, другая — в составе православной Российской империи.
Есть и другая, еще более значимая причина. В конце концов, если воюют две страны или две цивилизации, что может быть причиной победы одной из них? Причин может быть всего несколько:
— Более высокое боевое искусство;
— Более высокий «дух войск»;
— Более высокий уровень развития науки и техники;
— Наличие большего ресурса.
Чем дольше воюют страны и государства, тем менее важны первые два фактора. Боевому искусству всегда можно научиться, было бы желание. Патриотический дух зависит от ситуации; если он возникает постоянно на протяжении веков, как у славян и балтов в противостоянии Ордену, тут дело уже не в охватившем войска порыве, тут все гораздо серьезнее.
Если речь идет о долговременных событиях, о том, что длится века и поколения, исход борьбы «кто кого» решают два фактора:
— Более высокий уровень развития;
— Больший объем материальных ресурсов.
Уровень развития славянских земель однозначно повышается в направлении с востока на запад: и экономический, и социальный, и культурный. Казалось бы, тем более странно, что «восток» одолевает «запад»…
Но у «востока» всегда больше материальный ресурс. И не просто «больше» на сколько-то процентов, а в несколько раз как минимум. А то и в несколько десятков, даже в сотен раз. Природные ресурсы и Польши, и Великого княжества Литовского всегда конечны. У Московии, которая все время движется на восток, природный ресурс не только не рискует иссякнуть, а все прирастает — Заволжьем, Предуральем, Западной Сибирью, Восточной Сибирью, Дальним Востоком, Русской Америкой, Крымом, Новороссией, Кубанью, Северным Кавказом, Закавказьем, Средней Азией. Московии-Российской империи всегда есть чем «прирастать», тогда как вся история Польши и Великого княжества Литовского протекает в одном и том же географическом контуре, на одной и той же, не очень большой территории.
Стало общим местом обвинять польскую шляхту в хищном движении на восток, в стремлении считать земли Руси фондом, из которого они могут пополнять свои богатства. Если это и так, то шляхта не достигла своей цели. Присоединение к Польше Киевщины, Подолии и Волыни не дало им никаких новых земель, свободных от прежних хозяев. Скорее уж русская шляхта тех богатых краев оттеснила и поставила на второй план коренную польскую шляхту. Земли Московии Польше так и не достались, а отвоевать богатое Причерноморье тоже удалось Московии, а не Речи Посполитой. Так что же она получила, шляхта, от своего Drang nah Osten?
А вот Московия увеличилась в 20 раз за XIV–XV столетия… Ну, это, допустим, в основном за счет присоединения других, уже заселенных и освоенных территорий. Но в XVI–XVII вв. территория Московии вырастает еще в 12 раз, и теперь по преимуществу за счет «новых» земель, ранее не освоенных славянами. Российские и советские историки плаксиво повествуют, что земли это плохие, холодные и неуютные, не то что в теплой, благодатной Европе (не то что в субарктической Норвегии и на сухих, как Сахара, плоскогорьях Испании — ехидно добавлю я в скобках).
Но позвольте! Как раз в XVI–XVII вв. Московская Русь «обрела» ТРИДЦАТЬ ПРОЦЕНТОВ всего мирового чернозема! Еще почти столько же она приобретет в XVIII веке, став обладателем ни много ни мало — 55 % всего мирового чернозема"- 130 миллионов гектаров из 240 миллионов на всем земном шаре… А земли Севера и Сибири если и холодны, то, во-первых, не больше, чем земли Норвегии и Швеции, а во-вторых, уж очень их много.
Не говоря о том, что овладение Уралом и Сибирью сделало невозможным никакой сырьевой голод. Ни в СССР, ни в Российской Федерации, судя по всему, и не очень понимают, что такое «металлический голод» или «дефицит нефти».
Не говоря о том, что вывоз соболей в XVII веке, железа и золота в XVIII, разнообразнейшего сырья, включая лес, в XIX и XX давало государству огромнейшие валютные запасы. И если даже Европа воевала с Российской империей, даже если ей не нравилась политика Российской империи и СССР, даже если по поводу миролюбивых деклараций СССР возникало множество сомнений, Европа вынуждена была, при любой конфронтации, интересоваться возможностью получить это сырье. Выигрывал из европейцев тот, кто получал такую возможность, и с этим ничего нельзя поделать.
Московская Русь поразительно быстро поднималась после всех разорений, бедствий и войн. Девлет-Гирей сжег Москву. В 1571 году на месте Москвы было только пепелище — сгорел практически весь деревянный город. Но через год город отстроили на 70 %. Через два года город стоял весь. Потому что в верховьях Москвы-реки рубили и ладили срубы, ставили их на плоты, и река сама несла вниз, к Москве, почти готовые дома.
Ни Варшава, ни Берлин, ни Лондон, ни Краков, ни Львов никогда бы не смогли подняться с такой скоростью. Доберись Девлет-Гирей до любого из этих городов, подниматься им гораздо дольше, и не только потому, что они — каменные. Но и потому что в XVI веке в верховьях Вислы, Шпрее, Темзы, Буга давно уже нет таких лесов. То, что московитам дано практически даром, придется покупать за серьезные деньги, везти за тридевять земель и полякам, и немцам, и англичанам, и западным русским.
После погрома крестоносцами Константинополь, город неправдоподобно богатый, поднимался больше двадцати лет. Москва же после пожара 1812 года отстроится уже к 1816-му. Еще были леса, и были неограниченные средства в громадном, до Тихого океана, тылу. Имея в тылу Урал с Сибирью, не так уж страшно потерять Москву.
Иван IV разорил страну, превратил Московию в руины. А через 15–20 лет почти все уже восстановилось. Население разбежалось из центра — есть ведь куда разбежаться. Везде, куда разбегались люди, были свободные земли, которые можно было распахать, и места, где удобно поселиться. Пока ресурсов было много, выживал чуть больший процент крестьянских детишек, чем обычно. Как правило, взрослая женщина рожала раз 15–20, и 12–15 детишек умирало до 5 лет. А теперь, в особо благоприятных условиях, выживало не 2–4 ребенка на семью, а 3–6. Повзрослевших сыновей было на ком женить, были земли, куда отселять…
