Стоп! А ведь Петр меня знал, как Элю… И раньше меня все называли именно Элей...
Если искал, то запросто мог…
Нет-нет! Он не искал меня. Он не узнал меня.
И это к лучшему, конечно же.
Ежусь, переживая заново происходящее в этой комнате всего полчаса назад.
Сердце опять начинает стучать, сильно-сильно, губы исцелованные пересыхают.
Второй секс в моей жизни получился незабываемым. Как и первый, впрочем.
Наверно, пора задуматься о своей ущербности?
В то время, как мои ровесницы напропалую заводили романы и отдыхали, я училась, работала, рожала, поднимала ребенка, опять училась, опять работала, решала жилищные вопросы…
Не до мужчин мне было.
Да и не хотелось никого, после моего ангела-хранителя. Даже сравнивать ни с кем не могла. Не желала.
Мой пожарный, мой первый мужчина так и оставался все это время единственным. Да так и останется, похоже. Потому что старые эмоции наложились на новые…
И вот что мне теперь делать-то?
Я нервно поправляю ворот халата, чтоб острый Ирискин взгляд не заметил ничего лишнего.
Потому что Петр Григорьевич не сдерживался. Совсем. И я не сдерживалась.
И сказать, что жалею о произошедшем… Это неправда будет.
Не жалею.
Я этого хотела все же. Просто не с Петром Григорьевичем. А с тем мальчиком, что пытался когда-то остановить меня в больничной палате.
С тем, который говорил: «Убери руки, малышка, хватит. Я просто проверял».
А я не послушалась тогда.
Глупая. Упрямая. Счастливая. Только теперь я осознаю, насколько счастлива была. Насколько летела.
Потому что сегодня…
Практически то же самое испытала. Когда нес он меня на руках в больничную палату. Оберегал, легко и шутя придерживая, не допуская, чтоб пострадала.
И потом тоже. На руках.
Спокойно так, несмотря на то, что я уже не была сорокакилограммовой малышкой.
Он словно вернул себя прежнего.
И мне захотелось… Хоть на мгновение ощутить то состояние радости, блаженства, когда я летела к нему по больничному коридору.
Летела, еще не зная, что пожарного моего, ангела-хранителя моего больше нет.
Совсем нет.
Я потому и похоронила его в памяти сына. Правильно сделала, как выяснилось.
– Ты меня слышишь? Ты какая-то расстроенная, – Иришка внимательно пытается меня рассмотреть, при этом её острый нос разъезжается по экрану, и я смеюсь. Немного истерично.
– Мам, ты только не болей, – настроение Иришки передаётся Данчику, и он тоже начинает пихать нос в экран.
Эти двое – просто одна большая прелесть.
– Да, всё в порядке! Люблю я вас. Соскучилась безумно! Всё брошу и приеду поскорей, – улыбаюсь, но внутри какой-то бардак творится.
Разговор прерывает стук в дверь.
Что, опять?!
Невольно вздрагиваю.
Неужели вернулся?
Надо скорее…
– До завтра, мои дорогие, – торопливо прощаюсь и сворачиваю чат.
Иду к двери, готовясь… Не знаю, к чему. К еще одному раунду секса?
К вопросам?
К неожиданному просветлению?
Чего больше всего боюсь?
Наверно, последнего.
Потому что не надо мне просветления твоего, Петр Григорьевич. Достаточно и того, что чуть в обморок не упала, увидев твой пристальный взгляд. Слишком ты внимательно смотрел на моего сына, большой босс.
Теперь, идя открывать дверь настойчиво стучащему посетителю, я готовлюсь опять к обороне.
Потому что продолжать все это – вообще не вариант.
И осталось только объяснить свою позицию боссу. Не исключено, что после этого он вызовет мне психиатрическую бригаду. Но это самый правильный для меня путь.
Гораздо лучше, чем продолжать врать и обливаться холодным потом, пытаясь объяснить, почему я столько времени скрывала его сына. После такого я точно в психушку попаду. На принудительное лечение.
А мой мальчик поедет к отцу, которого он давно похоронил.
Взбодренная такими жизнеутверждающими мыслями, я резко распахиваю дверь, строя заранее максимально непроницаемое лицо, но, как оказывается, зря трачу энергию.
Потому что на пороге стоит молодой адвокат из команды Алексеева с букетом бордовых роз. Я даже имя его не запомнила. Неприлично как-то.
Весь пыл уносит, я начинаю нервно запахивать халат. Ещё в дверном проёме появляется Константин Михайлович.
Нависает такая безумная пауза, что кажется сейчас что-то взорвётся. Двое мужчин в дорогих костюмах, с иголочки, изысканным парфюмом тянет.
И я.
В халате, мокрая, напуганная переминаюсь с ноги на ногу.
– Лада Леонидовна, – старик, как самый разумный в нашей странной компании оживает первым, – а вы почему не одеты? Мы без предупреждения, решили вас подвести.
– По дороге как раз, – сказал молодой адвокат, паскудно так прилипнув взглядом к моей груди, которую я усердно продолжала прятать.
– Простите, я не поняла, – отвечаю тихо, неловко поправляю волосы.
– Фуршет через сорок минут. Вы приглашены, – напоминает Константин Михайлович с довольной улыбкой. Он глазами по фигуре моей не шарит, но в лицо смотрит пристально.
– Я совсем забыла, – ослабленно выдыхаю я, – наверно я не пойду.
– Неправильный ответ, – молодой адвокат насильно впихивает мне букет. – Сколько вам нужно времени на сборы?
– Я не… Уверена, что готова к подобным мероприятиям…
Я реально не готова, даже платья не взяла!
- У меня и наряда нет достойного…
Я вообще не думала, что какие-то фуршеты планируются, со всеми своими переживаниями упустила эту информацию.
– Вы великолепны в любом виде, – уверяет галантный Константин Михайлович, – мы ждём вас.
- Да, ждем, - молодой адвокат, мазнув напоследок взглядом по моей груди, подается назад. Похоже, Константин Михайлович его утаскивает прочь.
Я растерянно закрываю за ними дверь, оглядываюсь на распахнутый чемодан.
Фуршет…
Да. Что-то такое коллеги говорили сегодня. Я, как всегда, ушами прохлопала.
Неудивительно, конечно, если постоянно нападения из-за угла ждешь.
И уж тем более, после такого секса… Тут вообще все на свете забудешь. Вот как, скажите, смотреть после этого на других мужчин?
Да это же нереально просто!
