Нико быстро закончила собираться, закинула за плечи рюкзак и свистнула, подзывая Гарри.
– Спасибо, но у нас все тип-топ.
– Славно. Просто… – Лоретта улыбнулась, и ее внутренний свет словно бы озарил лес, – …когда я смотрю на тебя, то вижу одного из нас.
– Одного из вас?
– Ну да. Мы осколки мира.
Стоявший в отдалении мальчик смотрел на нее с грустью и одновременно с надеждой. Словно цветочек, который забыли полить. Да, Лоретта излучала уверенность и красоту, но в глубине ее глаз отпечаталось нечто болезненное; Монти было просто хорошо, пока она рядом, но что станет с ним у реки, когда их пути разойдутся? Мысль пойти с Ленноном, как ни странно, не отталкивала. Но все же задача внушила Нико необходимость закрыть свое сердце, потребность в одиночестве, на которое она невольно и полагалась. Она была как мамина старая матрешка: оболочка, внутри которой прячется еще много Нико; открываешь их, забираешься глубже, а они все не кончаются, внутри очередной крохотной Нико обнаруживается еще одна, и еще.
– Без обид, но я бы правда хотела пойти одна. – Нико сверилась с компасом. – Было… приятно повстречаться с вами. Счастливо добраться до Бостона. И в… другое место.
– Острова Шолс. – Мальчик понуро чертил палкой круги на снегу.
– Точно. – Нико спрятала компас и развернулась на восток, испытывая одновременно облегчение и печаль от того, что обнаружила новых маленьких себя.
Но не успела она сделать и десяти шагов, как поняла, что Гарри за ней не последовал. Он стоял в окружении новых ребят, и мальчик, забросив свою снежную живопись, обнимал пса за шею.
Нико свистнула.
Гарри даже не подумал обернуться.
Внезапно деревья утонули в земле, а сама земля обернулась водой, безбрежным океаном, просторы которого раскинулись на километры вокруг, а на месте группы ребят Нико увидела только косатку. Может, приладите конец веревки к моему спинному плавнику и я потяну вас к цели?
Нико подошла к ним.
– Говорите, до реки топать день?
Леннон пожал плечами:
– Самое большее два.
– Ладно. Хорошо. Идем.
Причины
Из книг Нико знала, что любовь считается бесконечным ресурсом, что чем больше отдаешь, тем больше получаешь, но в это не верилось. Куда логичнее представить любовь в виде графина с водой: чем больше людей за столом, тем меньше ты разливаешь ее по стаканам. Кому-то достанется больше, кому-то меньше, вот как все устроено. На всех любви не хватит.
Стакан же Гарри сейчас был переполнен.
Убеждения
Большую часть утра шли молча.
Гарри почти все время держался ее, но порой бежал и рядом с мальчиком.
Монти с Лореттой все время шли рядом, перешептываясь и держась за руки.
Леннон, как штурман, шагал впереди, прокладывая путь.
Нико отчетливо улавливала мощные флюиды группы. Она вспомнила, что вчера говорил Леннон: «нас в команде было шестеро, а сейчас осталось четверо». Что-то у них произошло, некая потеря, сплотившая всех и автоматически делавшая Нико посторонней.
Если Нико и представляла себя членом группы, то совершенно не так. Сейчас ее разум почти все время занимали мысли об огне, навигации, пайках и воде. И все это на фоне зудящего сомнения, что терзало ее заевшей пластинкой: а вдруг все впустую? Вдруг извилины в мозгу папы совершенно истерлись и он перестал отличать рассказы о своем прошлом от реалий происходящего?
Был еще страх, которого Нико не решалась даже коснуться в своих мыслях, но который рос с каждым шагом на юг: вдруг отец умрет еще до исхода восьмого дня? Вдруг она напрасно тревожилась за вменяемость папы и он рассказывал правду? Тогда Нико, прямо как Странница, придет в Манчестер и найдет там легендарные Воды Кайроса… но активировать их не получится, потому что Звонарь умер во время ее путешествия?
Вот такая получится невообразимая сказочная несправедливость.
Гарри словно учуял ее страх и ткнулся ей в колено.
– Привет, – сказала Нико, останавливаясь.
Она опустилась на колени и достала из рюкзака ломтик крольчатины. Часть скормила псу, часть съела сама, а потом почесала питомца за ухом, гадая, что бы она без него делала. И то ли дело было в этой капле благодарности, то ли в понимании, которое часто, словно откровение, приходит, когда смотришь в глаза любимому животному, но Нико вдруг осознала, что сомнение, мучившее ее с тех пор, как она ступила в лес, – лишь отросток неугасавшего семейного противостояния: убежденность, с которой мама искала надежду и истину в древних сказаниях, против убежденности, с которой папа искал надежду и истину во всем, что можно пронаблюдать и измерить.
– Пропала бы, – обратилась Нико к Гарри, смотревшему на пакет с крольчатиной как на добычу. Нико угостила его еще кусочком. – Без тебя я бы просто пропала.
Отголосок
После спешного обеда Нико сообразила, что идет в хвосте группы, только когда к ней обратился маленький мальчик:
– Как думаешь, томаты – фрукт или овощ?
Нико в это время вовсю наблюдала за Монти с Лореттой. Зрелище было одновременно и милое, и странное; при виде влюбленной пары посторонних людей – не родителей и даже не героев книг – Нико вдруг поняла, что немного ревнует. Не то чтобы ей хотелось идти, взявшись за руки, с Монти или Лореттой, но вот на Леннона, чей взгляд вызывал то же головокружение, что и многие километры непостижимого лесного пейзажа, который открывался с чердачного балкончика и который однажды Нико могла бы исследовать, смотреть было приятно.
Причем нравились ей не только глаза Леннона, но и волосы – такие волнистые-волнистые.
Вот бы запустить в них руку, когда…
– Как думаешь, томаты – фрукт или овощ?
Нико даже не заметила, как Кит с ней поравнялся, но вот он тут, идет, опираясь на палочку, и спрашивает про томаты.
– Э-э, не знаю даже.
– А ты ела когда-нибудь по-настоящему вкусный помидор?
– Вряд ли, – ответила Нико. – Хотя, может, и ела.
– Такое не забывается. Если не уверена, значит, не ела.
– Ты Кит, верно?
– Да.
Этот мальчик ей сразу понравился. Манера его речи наводила на мысли о том, что душа его старше тела. (Еще больше в этом убедилась Нико, глядя, как он тепло обращается с Гарри.) Может, дело было в постигшей группу трагедии, а может, в том, что он ощущал себя одним из немногих маленьких мальчиков, оставшихся в мире.
– А я ел, – похвастал Кит.
– Что ел?
– Очень вкусный помидор.
Так они и шли в хвосте группы, болтая под хруст снега, а солнце разливало по лесу густые краски позднего утра. Кит рассказал еще про город, который они покинули (и который он называл просто «Городок»), про кинотеатр, в котором родился и вырос. Потом он совершенно не к месту заявил: «Я понимаю, что я маленький, зато я молниеносен», – и упомянул некую Дакоту. Правда, сразу же замолчал и положил руку на голову Гарри.
