Тем не менее многие или почти все европейские и американские антропологи, приученные с отвращением относиться к случаям каннибализма в собственных странах, приходят в ужас от мысли, что людоедство практикуется людьми, которых они изучают, и поэтому отрицают существование этого явления и утверждают, что подобные обвинения – расистская клевета. Они отвергают все описания каннибализма, сделанные как самими туземцами, так и первыми европейцами, посетившими места, где бытовал каннибализм, как ненадежные и основанные на слухах; очевидно, их могла бы убедить только видеозапись, сделанная официальным представителем властей или, что было бы для них наиболее убедительно, антропологом. Однако таких записей не существует по той простой причине, что у первых европейцев, неожиданно сталкивавшихся с каннибалами, эти встречи естественным образом вызывали чувство омерзения и желание немедленно арестовать любителя человечины.
Подобные возражения породили сомнения и разногласия относительно многих сообщений о находках человеческих останков, явным образом свидетельствовавших о каннибализме, которые были сделаны в древних поселениях анасази. Самое веское доказательство найдено на одной из стоянок анасази, где дом и все его содержимое разрушено, разбросанные кости семерых человек остались внутри – все говорило о том, что они были убиты в схватке и брошены, а не похоронены должным образом. Некоторые из этих костей были раздроблены таким же образом, каким кости потребляемых в пищу животных дробятся с целью извлечь костный мозг. У других костей гладкие головки – для костей животных это верный признак того, что их варили. В свою очередь, на внутренних стенках разбитых котлов с этой стоянки анасази сохранился слой накипи с остатками миоглобина – белка человеческих мышц, – подтверждающий, что в этих котлах варилось, среди прочего, и человеческое мясо. Скептики могут продолжать выдвигать возражения, утверждая, что варка человечины в котлах и раздрабливание человеческих костей вовсе не доказывают, что другие люди действительно ели мясо бывших владельцев этих костей; однако зачем еще были нужны все эти хлопоты с варкой мяса и дроблением костей – чтобы в итоге просто раскидать все по полу? Самым явным подтверждением факта каннибализма на этой стоянке являются высохшие человеческие экскременты, найденные в домашнем очаге и прекрасно сохранившиеся в сухом климате, несмотря на почти тысячелетний возраст, – в них обнаружен белок человеческих мышц, который не встречается в обычных человеческих фекалиях, даже в выделениях людей с травмированным и кровоточащим кишечником. Вероятно, все было так: кто-то напал на селение, убил жителей, разделал тела, сварил мясо в котлах, разбросал кости и затем испражнился прямо в очаг, на котором были сварены тела несчастных жертв.
Последним сокрушительным ударом для жителей Чако стала засуха, которая началась – судя по древесным годичным кольцам – около 1130 года. Подобные засухи происходили и прежде, около 1090 и 1040 годов, но на сей раз ситуация осложнилась тем, что населения в каньоне Чако стало больше, усилилась зависимость от удаленных поселений и не осталось свободных земель.
Засуха могла вызвать падение уровня подземных вод ниже той глубины, до которой еще дотягивались корни растений и которая могла обеспечить эффективное земледелие; засуха могла также сделать невозможным и богарное, и ирригационное земледелие. Засуха в течение трех и более лет могла стать фатальной, потому что, как можно видеть на примере современных пуэбло, хранить маис возможно только в течение двух-трех лет, при более длительном хранении он портится или поражается вредителями настолько, что становится непригодным к употреблению. Возможно, что удаленные поселения, которые прежде снабжали религиозные и политические центры Чако продуктами питания, утратили доверие к жрецам, молитвы которых о ниспослании дождей оставались безответными, и отказались продолжать поставки продовольствия. Моделью гибели поселений анасази в Чако, которую европейцам не довелось наблюдать, может являться происшедшее в 1680 году восстание пуэбло против испанцев – восстание, которое европейцы видели собственными глазами. Как и в центрах анасази Чако, испанцы получали продукты питания от местных земледельцев, облагая тех налогами, и продовольственные поборы были приемлемы до тех пор, пока не грянула засуха, лишившая крестьян значительной части урожая, что привело их к мятежу.
Между 1150 и 1200 годами каньон опустел и оставался практически необитаемым до тех пор, пока 600 лет спустя его вновь не заселили пастухи из племени навахо. Поскольку навахо не знали, кто построил найденные здесь огромные руины, они назвали исчезнувших древних обитателей «анасази», что значит «древние люди». Что же в действительности произошло с тысячами обитателей Чако? По аналогии с исторически засвидетельствованным исходом других пуэбло во время засухи в 1670-х годах, вероятно, многие умерли от голода, некоторая часть населения погибла в междоусобных столкновениях, а оставшиеся переселились в другие заселенные места Юго-Запада. Эвакуация должна была быть организованной, поскольку в большинстве помещений в домах анасази отсутствуют посуда и иная домашняя утварь, как и следует ожидать от людей, которые загодя собираются переезжать на новое место жительства, в отличие от описанной выше ситуации, когда несчастные хозяева жилища были убиты и съедены, – вся посуда там осталась на своих местах. Местность, куда бежали выжившие жители Чако, состояла из нескольких пуэбло (индейских поселений) на территории современных зуньи; жилые дома там построены в стиле, похожем на дома в каньоне Чако, внутри имелась глиняная посуда в стиле Чако, датированная примерно тем временем, когда анасази покинули свои исконные земли.
Джефф Дин и его коллеги Роб Экстелл, Джош Эпстайн, Джордж Гумерман, Стив Маккэрролл, Майлз Паркер и Ален Сведлунд выполнили чрезвычайно подробную реконструкцию событий, которые происходили с группой индейцев горы Кайента численностью приблизительно тысяча человек в долине Лонг-Хауз в Северо-Восточной Аризоне.
Они рассчитали фактическую численность населения долины в разные годы, с 800 по 1350 год, основываясь на количестве домов, где была найдена глиняная посуда, стиль которой со временем менялся, что позволило датировать раскопы. Также они вычислили зависимость годового сбора маиса в долине от времени – по годичным кольцам, несущим информацию о количестве осадков, и на основании исследования почвы, давшего картину подъема и снижения уровня грунтовых вод. Выяснилось, что динамика роста и снижения фактической численности населения после 800 года достаточно точно соответствует колебаниям рассчитанных годовых сборов маиса, за исключением того момента, когда анасази полностью покинули долину около 1300 года, – хотя урожайность и снизилась, в эти годы еще можно было собирать некоторое количество маиса, достаточное для пропитания оставшегося в долине населения – трети (около 400 человек) от максимального количества (1070 человек).
Почему эти последние 400 оставшихся в живых кайента из долины Лонг-Хауз не остались здесь, когда большинство их соплеменников погибли? Возможно, к 1300 году долина стала непригодной для проживания и по каким-то иным причинам, помимо снижения сельскохозяйственного потенциала, вычисленного в вышеуказанной модели. Может быть, к примеру, плодородие почвы было исчерпано, или же оказались вырубленными все леса и в округе не осталось ни дров, ни древесины для строительных нужд – что, как мы знаем, послужило причиной гибели поселений в каньоне Чако. Альтернативное объяснение заключается в том, что высокоорганизованное человеческое сообщество требует определенного минимума численности населения для поддержания того общественного устройства, которые его граждане считают для себя жизненно необходимым. Сколько жителей Нью-Йорка решились бы остаться в своем городе, если бы двое из каждых трех их родственников и друзей умерли от голода или покинули город, если бы вагоны подземки и такси больше не перевозили пассажиров, а магазины и офисы закрылись?
