После того, как страна пришла в себя после опустошительного влияния войны с Германией, начали возникать серьезные экономические проблемы. Государство осуществляло мощное руководство экономикой, но в ситуации, когда доступной информации не хватало, это привело к принятию неудачных решений, которые в ходе выполнения приносили еще больше вреда вследствие роста укореняющейся государственной бюрократии. Следовательно, было трудно создать динамичную экономику, восприимчивую к новинкам технологии. В стране прекрасно производились основные промышленные изделия — но вот с производством усовершенствованной и сложной продукции, типичной для более поздних стадий индустриализации, дело обстояло хуже. Учитывая стратегическое положение Советского Союза и огромные внутренние ресурсы, советская экономика в основном была автаркической с низким уровнем иностранной торговли. После 1950 года рост объема промышленного производства неуклонно снижался от примерно 15 % в год до менее чем четверти этой цифры — хотя он по-прежнему оставался столь же высоким, как и во многих странах Западной Европы. В целом российская/советская экономика выросла и стала третьей крупнейшей в мире, хотя уровень ее технологического совершенствования оставался низким.
На протяжении XX века ВВП на человека, чуть более чем в семь раз, но этот показатель ничуть не превышал показатели в других европейских странах, которые в девяностые годы XIX века находились примерно в таком же положении, как Россия — например, Испании или Португалии
[148]. Однако советская модель индустриализации была важной, поскольку она, казалось, предлагала иной путь, не похожий на то, что наблюдалось в капиталистических странах. Расширение контроля Советского Союза в Восточной Европе после 1945 года привело к тому, что подобная политика опробовалась в том числе и там (до 1945 года только Чехословакия сделала значительные шаги в сторону индустриализации). Поначалу был достигнут столь же высокий рост, как и в Советском Союзе в тридцатые годы — но эти страны столкнулись с теми же самыми экономическими проблемами при попытках освоить отрасли высоких технологий, а также сектор потребительских товаров. В целом рост в Восточной Европе после 1945 года ничем не отличался от роста в экономике таких стран, как Греция.
В остальных регионах мира многие государства, такие, как Турция, Иран, Бразилия и Мексика, смогли осуществить развитие промышленного сектора и несмотря на сильное отставание от главных индустриальных стран, в такой же степени опережали остальные государства — в частности, большинство африканских. В конце XIX века во всех этих государствах почти все население было сельским и неграмотным. В 1913 году в Турции было всего лишь 269 фабрик, на которых использовалось машинное оборудование и на них работало всего 17 000 человек. В 1948 году численность промышленных трудовых ресурсов в Иране составляла лишь 40 000 человек.
Рост турецкой экономики оставался относительно низким отчасти вследствие малого количества природных богатств — лишь в шестидесятые годы XX века развились такие отрасли промышленности, как производство синтетических волокон и сборка автомобилей. К восьмидесятым годам промышленное производство составляло приблизительно четверть объема ВВП.
В Иране развитие экономики шло еще медленнее до середины пятидесятых годов, когда увеличившиеся доходы от добычи нефти стали использоваться для осуществления плана индустриализации под руководством государства. Показатели роста, составляющие примерно 11 % в год были высокими, но вызванная ими социальная напряженность в обществе, в котором продолжало увеличиваться неравенство, в немалой степени способствовала революции 1979 года. Результатом этой революции стало свержение шаха.
В Бразилии и Мексике индустриализация начала идти полным ходом лишь в сороковые годы — в 1943 году, когда заработал первый сталелитейный комбинат, бразильская сталелитейная промышленность все еще использовала для переплавки металлолом. В обеих странах важную роль играло руководство со стороны государства — в Мексике после национализации нефтяной промышленности в тридцатых годах, а в Бразилии во времена военного правительства после 1964 года, когда показатели роста экономики достигали 10 % в год.
После 1950 года четыре государства в Азии — Тайвань, Южная Корея, Сингапур и Гонконг — последовали примеру Японии и осуществили значительную индустриализацию. Экономика Сингапура и Гонконга являлась уникальным примером экономики, с самого начала построенной на торговле и предоставлении различных услуг. Там не было крупных сельских районов, расположенных в глубине страны, поэтому им не пришлось сталкиваться с трудными проблемами, с которыми приходилось иметь дело другим государствам при отходе от сельскохозяйственной экономики. Обе страны практиковали свободную торговлю, поскольку внутренний рынок был столь мал, что не было смысла его защищать, но при этом требовался импорт дешевого продовольствия. В производстве экономия за счет расширения масштабов производства могла происходить только благодаря экспорту.
Тайвань и Южная Корея столкнулись с гораздо более сложными проблемами — но там и там у власти стояли авторитарные правительства, которые были преисполнены решимости произвести индустриализацию по политическим причинам. Ради руководства этим процессом они были готовы осуществить значительное государственное вмешательство. Правительство в обеих странах считало необходимыми основами для индустриализации земельную реформу (с целью повышения продуктивности сельского хозяйства) и крупные образовательные программы. В конце сороковых годов XX века примерно 40 % рабочей силы в Южной Корее все еще были неграмотными, и в обоих государствах дети в среднем посещали образовательные учреждения чуть более трех лет. В течение сорока лет последний показатель превысил двенадцать лет — став почти таким же, как в большинстве промышленно развитых стран. С конца пятидесятых годов оба государства прошли необычно интенсивный период развития, быстро осваивая основные отрасли промышленности, такие как черная металлургия, более сложные индустрии, например, химическую и производство автомобилей, а также высокотехнологичную электронную аппаратуру.
До шестидесятых годов в Тайване не было ни одного сталелитейного завода; в Южной Корее таких заводов не было до начала семидесятых годов, когда государство выделило более 3.5 миллиардов долларов на создание этой отрасли промышленности. В 1986 году корейцы уже давали американцам советы по модернизации их заводов. Южная Корея построила свое первое крупное судно в 1973 году, а в течение десяти лет она по масштабам судостроения обогнала Японию. К девяностым годам в Южной Корее появились собственные транснациональные корпорации, такие как «Самсунг» и «Голдстар», и она начала экспортировать автомобили в Западную Европу.
