Не меньшую сложность представляли вопросы управления Китаем и то, насколько можно было довериться прежней китайской знати. Хубилай пытался внести изменения в существующую систему так, чтобы закрепить монгольское главенство. Система экзаменов, отмененная после 1238 года в связи с распадом административных структур во время войны с монголами, была восстановлена только в 1315 году. Но даже тогда остались квоты для разных сословий, и монголам предназначалась лишь четверть всех должностей.
Чжун-шу шэн или «Центральный секретариат», основанный Елюй Чуцаем при Угэдэе, а затем пополненный преимущественно китайскими чиновниками, превратился в главный государственный орган. Разумеется, возглавляли секретариат монголы, и весь управляющий штат состоял из не-китайских лиц. Работа Чжун-шу шэна дополнялась Шуми юань — «Управлением государственных дел», ведавшим военной сферой (определенной очень размыто) и подотчетным непосредственно императору. Представление о том, каковы были функции этого управления, дают два его подотдела — надзора и усмирения. Старый китайский институт «Цензорат» или Юй-дай ши превратился в департамент, который открыто надзирал над местной властью и осуществлял тайное наблюдение за китайской частью власти центральной.
Китай состоял из двенадцати провинций, и структура управления каждой повторяла центральные структуры — но людей на все важные должности назначал император, и китайцев среди них не было. Однако «Цензорат» имел всего три провинциальных отделения — в расчете на то, что они поспособствуют усилению центральной власти.
В последующие века среди китайцев тщательно поддерживалась вера в то, что монголов (как и других правивших Китаем «варваров») все сильнее привлекали местные устои и культура, что они проникались национальным духом. На самом же деле, несмотря на то, что многие из знатных монголов действительно начали терять связь с миром кочевников, китайский образ жизни не стал им родным. Они не выучили китайского языка, но продолжали доминировать над китайцами на высших руководящих постах. Монголы оставались обособленной правящей кастой. Правда, не похоже, чтобы китайцы питали к ним враждебные настроения — большинство крестьянских восстаний уходило корнями все в те же причины для недовольства, что и при других династиях.
Монголы оставались очень терпимыми в вопросах религии, хотя и не поддерживали местных даосских верований. В течение трех лет, начиная с 1255 года, Хубилай поощрял дискуссии между даосами и представителями тибетского буддизма. Сам он склонился на сторону последнего, и осудил даосизм. Буддизм снова обрел прежние привилегии — он получил свободу от уплаты налогов, начал стяжать имущество и богатства. Хубилай поддерживал настоятеля тибетского монастыря Сакья, а лама Пагба стал духовным наставником Хубилая. Он также возглавил «правительственное ведомство по делам буддизма». Существовали и отдельные организации для других религий, причем христианство, ислам и даосизм объединялись вместе).
[О дальнейшей история Китая см. 14.6 и 15.2]
14.5.2. Иран и Месопотамия
Помимо Ирана, во власти ильханов находилась и Месопотамия — вторая из важнейших областей, принадлежавших монголам. Когда Хулагу умер в 1265 году, ему наследовал сын Абага, официально признанный Хубилаем в качестве ильхана и взошедший на престол в 1270 году, — то был последний случай проведения этой процедуры. При Абаге монголы оставались наделенными властью чужаками в сложном и древнем мире мусульманского Ирана. Население считало их пришлыми варварами и покорялось в основном из страха, опасаясь новых убийств и разрушений (что вновь случилось при подавлении мятежа в Хорасане в 1270 году), высоких налогов и введения военного правления.
В 1281 году в Египте мамлюки отбили скверно организованное нападение монголов, и после смерти Абаги ильханат погряз в пучине гражданской войны, только усугубившей и без того ужасную разруху после завоеваний. Самым значимым событием в истории ильханата стал приход к власти Газана в 1295 году. До тех пор монгольские владыки, особенно предшественник Газана — Аргун, как и их соотечественники, были терпимы в вопросах религии и даже благоволили буддизму и христианству. Однако Газан обратился в ислам и в 1297 году осуществил символичное отречение от степного наследия — обменяв широкополую монгольскую шапку на традиционный иранский головной убор. В пылу преобразований Газан приказал снести все немусульманские религиозные строения. Именно при его правлении монголы осуществили переход, которого не случилось в Китае — ильханат превратился в мусульманское государство (каким и был Иран на протяжении шести столетий), подвластное сменившим религию монголам.
Газан также неплохо проявил себя в военном деле — к 1300 году Алеппо и Дамаск были заново отбиты у мамлюков, а контроль над Сирией восстановлен. Попыток продвигаться вглубь Египта не предпринималось. Умер Газан в 1304 году, наследовал ему единокровный брат, носивший имя Ольджейту («Удачливый»). Он правил четырнадцать мирных лет и неусыпно следил за взаимопониманием с Кыпчакской Ордой.
[О более раннем периоде истории Ирана см. 18.3]
14.5.3. Кипчакское ханство
Кипчаки владели территориями Руси до самой Украины, но из-за бедности этих земель не желали там жить и продолжали селиться вокруг своей столицы Сарай у Каспийского моря. Кыпчакское ханство являлось главным образом степной империей, господствовавшей над несколькими оседлыми народами на крайнем западе от своей территории. Принятое здесь налогообложение отражало существующее положение дел, и потому сильно разнилось с тем, что применяли монголы в богатых землях Китая и Ирана.
Налоговая система сохраняла свою животноводческую основу, когда кочевники любого происхождения платили сбор в зависимости от размера их стад. Но пошлина для пастухов составляла много меньше, чем для оседлых жителей покоренной Руси, где уровень налогов был выше, чем где-либо в империи. Главная задача местных правителей Руси состояла в сборе налогов и дани, и отправлении собранного монголам в Сарай.
Поначалу действия местной власти строго контролировались монгольскими баскаками, ответственными почти за все важнейшие функции. Лишь когда удельные князья доказывали свою верность, им позволялось действовать как представителям монголов. Это означало прямую заинтересованность монголов в преемственности власти в русских княжествах.
Ранее все вопросы управления решались путем конфликтов внутри правящей семьи. Теперь же вердикты по итогам споров выносились правительством в Сарае, и именно его одобрение было решающим в признании власти кого-либо из русских князей. Поэтому местные князья, такие как род Невских
[34] в Новгороде, активно искали расположения монголов и правили от их имени.
