— Но где же монеты, Сашенька?
Не моргнув глазом, та четко и отстраненно проговорила:
— В надежном месте, Папочка! Там, где и должны быть! У тех, кому они должны принадлежать!
Собрав вокруг глаз морщинки, Дусев начинал понимать смысл произнесенных ею слов. Приподнял подбородок, спросил:
— Значит, не у Корозова?
— Корозов — подстава! — усмехнулась Александра.
— Твоя подстава? Для меня? — изумился Дусев, и тяжелое лицо потяжелело вдвойне.
Улыбнувшись хорошей улыбкой, какую Папа всегда любил, какая располагала к себе и от какой он всегда млел, Александра приблизилась к нему, прижалась, словно хотела чем-то порадовать Папу, но прошептала совершенно иное:
— Да, Папочка.
Не успев выплеснуть из себя гнев, он почувствовал, что в живот ему уперся жесткий ствол пистолета, неизвестно откуда оказавшийся в ее руке. Папа каким-то властно-беспомощным взглядом повел в сторону недавно отброшенного им пистолета, и в живот ему вошли две раскаленные пули.
В последний миг в голове у него чикнула мысль, что он должен схватить и разорвать Александру на части, потому что поговорка все-таки оказалась справедлива — послушав бабу, надо сделать наоборот, — но третья пуля Александры остановила его сердце.
Стоявший у дверей в комнату Глеба подручный Папы метнулся за пистолетом на полу, но подельник Александры всадил ему пулю в спину. Тот ударился головой о стену, перевернулся и упал, раскинув руки.
С улицы вбежал тот, что был на стреме. Увидав три тела на полу, взвыл по-волчьи и кинулся на Александру, но ее парень остановил его пулей из своего ствола.
Александра протянула пистолет, из которого стреляла, ему, сказала сухо:
— Сотри мои отпечатки. Вложишь потом этот ствол в руки Корозову.
Парень кивнул, достал носовой платок. Перешагнув через трупы на полу, Александра открыла дверь в комнату, где находились Глеб и Ольга.
Когда Ольгу втолкнули в эту комнату, едва освещенную тусклой лампочкой, она кинулась к мужу. Обняла. Стала целовать. Из ее глаз покатились слезы. Он, раздетый и связанный, весь в синяках и кровоподтеках, лежал на боку на кушетке. Открыв глаза, узнал ее:
— Оленька? Откуда? Они все-таки схватили тебя?
Размазывая по лицу слезы, она стала пытаться развязывать узлы. Ей плохо удавалось это. Ломая ногти, Ольга спешила, старалась изо всех сил.
— Ты живой, ты живой, Глеб! Я так рада, — твердила дрожащими губами.
Понимая, как все плохо складывается из-за того, что она оказалась рядом с ним, Корозов скрипел зубами. Но исправить ничего не мог. И только тихо говорил ей:
— Ничего, ничего, Оленька, мы еще поживем! Ты только не бойся! Все будет хорошо!
Выстрелы за дверью прозвучали как будто из небытия. Глеб и Ольга не обратили внимания на это. Сейчас для них, кроме друг друга, никого и ничего вокруг не существовало. Тусклый свет от лампочки под потолком, маленькое темное окно, уныло смотрящее в ночную темь, и они двое. И всё.
Еще не были развязаны все узлы, когда дверь распахнулась и на пороге возникла Александра. Глеб не удивился, увидав девушку, — он теперь ничему не удивлялся и ни о чем не спрашивал, он ждал, что она скажет. А та, подступив к кушетке, взглянула на Корозова и сухо вымолвила:
— Это никуда не годится! — Кивком головы подозвала подручного и приказала: — Сними с него путы!
Выхватив нож, парень разрезал веревку. Глеб тяжело сел, спросил:
— Кому я обязан?
Обнимая его, рядом примостилась Ольга, красивыми, с дымчатым оттенком, заплаканными глазами вопросительно глядя на Александру.
— Никто никому не обязан, — не сходя с места, ответила та.
С любопытством смотря на стройную белокурую девушку с тонкими чертами лица и карими глазами, одетую во все черное, Глеб глубоко дышал. Каждый вдох отдавался болью в теле.
Поправив красивыми длинными пальцами волосы, она произнесла:
— Вот и конец игре.
— Игре? Какой игре? — переспросил Глеб. По ее холодному взгляду, по неприветливому лицу он догадался, что ничего хорошего ждать не приходится. Краем глаза ловил выражение лица жены и радовался, что она не понимает этого. Спросил: — Кто ты? И что ты хочешь?
— Успокойся, я не стану требовать от тебя коллекцию монет! — жестко сказала Александра. — Потому что я та, кто создал все твои проблемы! Ты случайно оказался в центре событий. Я просто воспользовалась этим. На твоем месте мог быть любой другой, а могло вообще не быть никого, но так случилось. Сейчас мне от тебя ничего не надо, и я бы отпустила тебя, если бы финал игры не требовал твоей смерти.
Выражение на лице Ольги медленно менялось с настороженного на испуганное, а затем и на протестующее. Она вскричала:
— О чем ты говоришь? Ты не можешь так поступить, ты же спасала меня — ты должна спасти и его!
И в эту минуту за спиной Александры в дверном проеме на порог быстро ступил невысокий худощавый Бахудыров-младший в синей рубахе и синей легкой куртке. Его огромная шевелюра была аккуратно причесана. Александра оглянулась на шум и, явно озадаченная неожиданным появлением брата, изумленно произнесла:
— Это ты? Зачем ты сюда?
Загадочно прищурившись, молодой человек подошел ближе к ней и чистым, звонким голосом ответил:
— В любой законченной истории должен быть тот, кто начнет новую. Я люблю своими глазами видеть, как не остается свидетелей. Жаль, что света мало. — Он показал на блеклую лампочку под потолком.
— Ты успел вовремя. Скоро увидишь! — усмехнулась Александра. — Сейчас я уберу двух последних участников игры — и все, больше свидетелей нет!
Покачав головой, Бахудыров-младший приятно улыбнулся, проговорил:
— Нет, один еще останется.
— Кто же? — не сообразила Александра.
Как бы удивляясь ее недогадливости, молодой человек посмотрел ей прямо в глаза, выговорив:
— Ты, Александра!
Мгновенно уразумев, что он имел в виду, Александра сделать уже ничего не успела. Он сунул руку в карман куртки и прямо оттуда выстрелил в сестру, повернулся и тоже из кармана выстрелил в ее подельника. Александра, выдохнув, упала к ногам брата. Мокрое кровавое пятно поползло по ее облегающей черной блузке. Он, вытащив пистолет из кармана, хладнокровно сделал контрольный выстрел в ее голову, сказал:
— Прости, сестренка, но в этом мире выживает умнейший! Ты хорошо придумала собрать их всех вместе. Одним махом избавиться от всех и списать убийства на них же. Одного ты не учла: что воспользоваться этим придется не тебе, что всегда побеждает не старший, а умнейший. Я не могу делиться с тобой тем, что принадлежит по праву мне одному! — Он перевел взгляд на Корозова и по-детски доверительно улыбнулся, как будто открыл ему свою великую тайну.
