— Теоретически так, но как бы на практике этот путь не оказался самым длинным, — предостерегла она.
Холодно глянув на нее, Крыса ничего не ответил, но, подойдя к окну и минуту понаблюдав за улицей, произнес:
— Надо окончательно подчистить за собой после упокоения твоего благоверного.
— Разве еще что-то осталось? — насторожилась она.
— Осталось не что-то, а кто-то, — медленно выговорил Крыса. — Бывшие охранники твоего бывшего мужа! — неожиданно спросил. — Справишься с этой задачей?
Она посмотрела на письменный стол, на стулья около стола и вдруг вспомнила, что все время пока они разговаривали, стояла на ногах, и Крыса даже не предложил ей присесть. Уголовник он и есть уголовник, ничего джентльменского, лапоть деревенский и не больше. Лыком шитый. Устало опустилась на стул. Спросила:
— Ты хочешь, чтобы это сделала я? Но их же выпустили менты! Их, кажется, не подозревают. Чего же ты опасаешься?
Проследив за тем, как она села на стул, Крыса выслушал ее и поморщился:
— Не люблю глупых баб! — эта фраза как бы не относилась напрямую к ней, но и не была сказана вообще.
Шехова приняла ее на свой счет. Мгновенно взвинтившись, повела плечами и посоветовала:
— Найми стрелка и отправь к ним домой!
— Ну как же я не люблю глупых баб! — повторил Крыса в ответ на ее совет.
— А я терпеть не могу тупых мужланов! — парировала она.
Объяснять бабе, что и откуда берется, Крысе было противно, и он бы никогда не стал делать этого, если бы эта баба еще не была ему нужна:
— Неужто ты думаешь, что они сидят сейчас и ждут, когда к ним заявится мой стрелок? Наверняка эти недоноски залегли на дно. Они же не идиоты, чтобы не понимать, что стали крайними, и опасными для меня! Врюсова у меня из рук выскользнула! Если менты первыми накроют ее и сделают с этими болванами очную ставку, эти дебилы выдадут всех с потрохами. Имей это в виду!
— Так ты упустил эту шлюху? — воскликнула Шехова.
— Подручный лопухнулся! — насупился он.
— Ты слабак, Крыса! — колко засмеялась она. — О тебе ходят мифы! На самом деле ты слабак!
От ее смеха Крысе сделалось тошно, курица начинает права качать, он замычал протяжно и недобро:
— Заглохни, пустомеля!
Но она не могла остановиться, возмущение фонтаном било из нее:
— Сначала ты подставил меня под пули Вольдемара, хотя я просила тебя не тянуть резину с ним, побыстрее поставить крест, а сейчас шлюху ментам подарил! На тебя нельзя надеяться, а полагаться тем более!
Заткнуть бы ей прямо сейчас этот фонтан раз и навсегда, но Крыса сдержал себя, что было совсем на него не похоже:
— Закрой свою пищалку, пока я сам не прихлопнул ее! Давай по делу! Ты должна немедля ехать домой. Здесь тебе все равно делать больше нечего. Разыщи там этих ублюдков. К тебе они придут, я в этом уверен. А дальше действуй, как придумаешь. Важно, чтобы о них остались одни воспоминания.
— Не решай за меня, Крыса! — не могла успокоиться она.
— Не перечь мне! — Его глаза налились кровью, и голос ничего хорошего не предвещал. — Вот твой билет. Поезд вечером. — Крыса раздраженно достал из кармана железнодорожный билет и протянул ей.
— Ты что, сумасшедший? — изумилась она.
Если б она ему была еще не нужна, придушил бы он ее сейчас, не задумываясь, или отдал бы подручным поиграть, а сам посмотрел со стороны:
— До вечера обдумай, как устранить свидетелей. И не тяни с этим! Дела надо делать быстро, а думать еще быстрее, чем летит пуля, иначе от нее не сможешь увернуться!
— Ты надеешься увернуться от пули? — поднялась со стула Шехова.
— Разговор закончен! Топай!
Она перед тем, как выйти из комнаты, почти таким же сверлящим взглядом, каким всегда глядел на подельников Крыса, внимательно посмотрела в его глаза и уловила в них признаки собственной смерти. Поежилась от этой догадки, ей вдруг стало ясно, что пока она нужна Крысе только для того, чтобы убрать охранников, а потом уберут ее. Потому что потом она будет лишним свидетелем, вдобавок претендующим на гарнитур. В глазах Крысы четко обрывалась линия ее жизни.
Но только Шехова умирать не думала. Ибо знала то, чего не ведал Крыса. Вдова верила, что не он, а она до этой минуты использовала его. И не собиралась отдавать ему гарнитур. С какой стати? Она не такая дура, чтобы не понимать цену этому гарнитуру. Тем более, когда вокруг него завязалась кровавая бойня.
Вдова готова была пойти на любой шаг, чтобы завладеть им. И даже после того, как Судоркин чуть не убил ее, ее желание только укрепилось. Всякое большое богатство окроплено кровью. Она не готова была отступать.
Шехова не все рассказала Корозову о себе и о совместной жизни с его двоюродным братом, точнее сказать, почти вообще ничего не рассказала, но даже из того, что он услыхал, больше половины было неправдой.
Одно было правдой, она была третьей женой Павла, что Глеб хорошо знал. Но никто не знал, даже Павел, чем она занималась до этого замужества. Об этом она никому не рассказывала. Когда Павел начинал расспрашивать о ее прошлой жизни, она просто переводила разговор на другие темы.
Отношения между ними, особенно в последний год совместной жизни, были далеко не безоблачными. Семейная жизнь трещала по швам.
Особенно обострилось все после появления у него гарнитура с алмазами.
Он в каком-то нелепом порыве подарил ей перстень, о чем потом сильно пожалел, ибо с него и начался крупный разлад. До этого как-то все тянулось своим чередом. Павел терял голову с другими женщинами, она также не сидела сложа руки, меняла мужиков со скоростью звука. Началось это уже на третьем году их совместной жизни. Оба были людьми увлекающимися. До Шехова она прошла хорошую школу уличной путаны, но вспоминать об этом не любила.
После того, как на ее пальце появился перстень, она заметила, что к ней неожиданно стал проявлять нездоровый интерес их садовник Судоркин. А потом на горизонте возник Крыса. Этот сразу прижал ее к стенке и придавил вопросом о перстне. От него она и услыхала о гарнитуре. И быстро сообразила, что пока у них с мужем не дошло до полного разрыва, она должна заполучить этот гарнитур себе.
Но задачка оказалась непростой, ибо муж ничего не говорил о гарнитуре, как она ни старалась выпытать. Обшарила его кабинет вдоль и поперек в поисках хоть какого-то намека на гарнитур, но ничего не смогла найти.
А Крыса убежден был, что гарнитур у Шехова, и требовал искать его след, ибо перстень не существовал отдельно, он был частью гарнитура.
Но у нее в голове уже рождался свой план. Она решила использовать Крысу. Пускай думает, что она помогает ему, на самом же деле он должен помочь ей. Уложила Крысу в свою постель, хотя он был омерзителен ей. Посоветовала ему надавить на Павла, чтобы тот испугался, и тогда, она надеялась, он откроется ей.
