— С чего начать? — спросила после очередной паузы она.
— Естественно с начала, — отозвался Глеб.
Вдова в ответ не улыбнулась, его шутка явно не прошла, видно, была не к месту. В ее голове, вероятно, уже прокручивались прошлые события, в каких не было даже намека на веселье. Она чуть-чуть опередила его и сбоку попыталась заглянуть в лицо:
— Может быть, ты сам вопросы задашь? Мне было бы легче отвечать на вопросы, нежели говорить невпопад все подряд, не зная, интересно тебе это, либо нет. Я отвечу на все вопросы, если, конечно, буду знать на них ответы.
Корозов приостановился:
— Почему Павел приехал сюда по другому паспорту?
— Он опасался за свою жизнь, — сказала она, крепко впиваясь пальцами в его локоть. — Новый паспорт раздобыл где-то не так давно, после того как появились злосчастные драгоценности. Он всегда после этого останавливался в гостиницах под чужим именем, когда хотел, чтобы никому не было известно о его перемещениях. А на этот раз он предчувствовал, что что-то должно произойти. — Она всем телом задрожала, как будто сама сейчас ощутила то беспокойство Павла, какое терзало его перед гибелью. — Я видела по его лицу, по его дерганым движениям, по тому, как разговаривал. Он сильно волновался, когда собирался на встречу с тобой, даже мне рассказал об этом, чего, между прочим, никогда прежде не делал. Он всегда отделял бизнес от семьи, а семью от бизнеса. Тогда же он дал мне этот перстень и сказал, что если с ним что-то произойдет, то я обязательно должна буду передать перстень тебе, и ты поймешь, что это означает. Но передать не раньше, чем через полмесяца. Поэтому я к тебе и приехала. Тогда же показал мне запечатанный конверт и сказал, что это письмо тебе, и что он немедля отправит его в твой адрес.
— Но я не получал никакого письма, — перервал ее речь Глеб. — Может, он не успел его отправить? Может, это письмо перехватил убийца?
Она покачала головой:
— Он отправил его. Это точно. Водитель сказал, что по дороге на вокзал Павел заехал на почту, а когда вернулся с почты, то весело произнес: «Ну вот, письмецо ушло», вытащил из кармана квитанцию, разорвал ее на мелкие клочки и развеял по ветру, — она глубоко с внутренней дрожью вздохнула. — Может быть, он не думал о смерти, но сильно беспокоился, что ему помешают встретиться с тобой. Не знаю, кого он опасался. Он не говорил. Он не говорил. Он не говорил, — повторила трижды.
Поморщившись, Глеб снова сделал большой шаг вперед, не замечая, что она не успевает за ним:
— Ты даже не догадываешься, кого он опасался? — спросил, и, не дождавшись ответа, задал второй вопрос. — Что во встрече со мной могло быть такого, из-за чего его убили?
— В самой встрече, наверное, ничего, — поспешно семенила она сбоку. — Но у него, вероятно, была информация для тебя, которую, возможно, хотели получить другие.
— Кто же эти другие? — снова остановился Глеб.
Вновь несколько опередив Корозова, она остановилась и повернулась к нему лицом:
— Сначала я думала, что это Судоркин, но теперь уже сомневаюсь.
— Тогда что это за драгоценности? — Глеб посмотрел ей прямо в глаза. — Откуда они взялись у Павла? И почему он решил связать их со мной?
— Все началось в этом городе. — Шехова дотронулась второй рукой до пиджака Корозова. — Все должно и закончиться в этом городе. А здесь единственный человек, кому он доверял, это ты. Вы ведь двоюродные братья. Речь идет об алмазном гарнитуре! — и вдова многозначительно умолкла, крепко вцепившись пальцами в руку Глеба.
Многозначительность в ее голосе ни о чем не сказала Корозову. Алмазный гарнитур. Он понятия не имел, что это такое, с чем его едят и где зарыта собака. Одно верно, они двоюродные братья, отношения между ними всегда были доверительными, и никто из них этого не скрывал. Было время, когда они даже планировали организовать совместный бизнес, но, как видно, не судьба. Глеб насупился и небольшими шагами двинулся дальше по коридору.
Переступая рядом, Шехова не произносила ни слова.
Они молчали каждый о своем.
И шествовали вдоль длинного коридора к выходу из отделения. За ними, отстав на три-четыре метра, шагали охранники.
Возможно, его вопросы оказались ей не по зубам, потому что после ее ответов у него так и не сложилось в голове никакой цельной картины. Лучше уж пусть рассказывает, как сама все видит.
— Давай-ка, Люба, сначала сама и по порядку. Без моих вопросов. А вопросы я задам, когда все услышу. Так будет вернее. А то, вижу, мои вопросы плохо стыкуются с твоими мыслями.
Вдова улыбнулась виновато:
— Просто мне надо собрать все мои мысли в один узелок. А я что-то, как Маша-растеряша, роняю то одну, то другую. Потом начинаю искать их и комкаю все подряд. Ты уж прости, Глеб, надо было начать мне с самого главного. Только мне сейчас все кажется самым главным. Даже мелочь всякая приобретает какой-то особый смысл. Может, я просто схожу с ума. Наверно, так и есть, потому что с нормальным человеком не могут твориться подобные дела.
— Ты меньше всего похожа на ненормальную, Люба, — сказал Глеб, приостанавливаясь у выхода из отделения и глянув на женщину сверху вниз. — Безумный никогда не будет считать себя сумасшедшим, как, впрочем, дурак никогда не назовет себя дураком.
Взяв его руку двумя руками, она согласно кивнула, волосы колыхнулись, халат на груди натянулся от вздоха:
— Я соберусь, я сейчас соберусь с мыслями, — сказала полушепотом. — Главное, главное, да, главное.
— Да, я бы хотел, — но Глеб не успел договорить, чего бы он хотел, потому что двери в отделение широко распахнулась, и с лестничной площадки быстро вошел человек в белом халате.
Внезапно он резко остановился, столкнувшись лицом к лицу с Шеховой и Корозовым. На мгновение растерялся.
Увидав его, вдова оторопела, от изумления у нее глаза полезли на лоб. Ногти впились в руку Глеба.
Опешил от неожиданности и Корозов.
Перед ними стоял Судоркин.
В сознании Корозова почему-то ярко замедленными кадрами запечатлелись все действия Судоркина в эти секунды.
Вот он дернул головой с густой шапкой темных волос, откинул полу халата, распахнул пиджак под халатом, торопко лихорадочно выдернул из-за пояса пистолет с глушителем, стал поднимать.
Странно, но Глебу казалось, что тот все делал долго и нудно, и у него сверкнула мысль, что надо выбить ствол из рук бандита. Но тут же обожгла другая мысль, что не успеет сделать этого.
И, видя, как взгляд, а следом за ним рука с пистолетом движутся в направлении Шеховой, и что сейчас последует выстрел, Глеб сильно оттолкнул Любу в сторону. К сожалению, он не смог опередить пулю. Между тем, благодаря его толчку, направленная в сердце, она прошла мимо того.
Раздался хлопок.
Увидав испуганные глаза падающей женщины, Судоркин услыхал ее вскрик. Он бы исправил свою неудачу и послал бы еще одну пулю в сердце женщине, если бы кулак Корозова не обрушился на него сбоку. И, тем не менее, Вольдемар нажал спусковой крючок. Вторая пуля также не попала Шеховой в сердце, но заставила женщину еще раз вскрикнуть.
