Еще что из его привычек меня раздражает, так это когда он спрашивает у тебя что-то о том, над чем ты работаешь, и как только ты начинаешь действительно рассказывать, он перебивает и каким-то образом привязывает это к анекдоту о самом себе. Как, например, недавно я рассказывал ему о нашей проблеме: мы решали, будет ли «Oon!» снабжен звуками или нет и о том, как мы пытались вычислить, сколько лишнего пространства памяти займет звук и оправдает ли добавление звука всю работу, на это затраченную. Такое ощущение, что Итен просто ждал момента, когда он сможет вклиниться. Он сказал: «Добавочная ценность. Какая условная концепция, так как у каждого человека она разная». А потом он пустился рассказывать историю об отпуске на острове Бали, о том, как он жил в маленьких хижинах на этом суперкурорте, который называется Аманд-что-то и стоит по $400 за ночь, где были даже маленькие рабы для выполнения его пожеланий. В его уме все это привязалось к упоминанию «добавки ценности», а мой вопрос о звуке и памяти был забыт.
Я бы очень хотел, чтобы деньги, потраченные им на Бали, сейчас были у нас.
Нехотя нужно признать, что Итен, кажется, действительно много знает о бизнесе в Долине. Как и многие люди в сфере компьютеров и игр, он не учился в колледже. Он разработал игру, которая продалась миллионным тиражом в эру «Понга», стал миллионером, обанкротился с «Атари», снова стал миллионером в рейгановские 80-е с помощью чего-то такого на базе «Сега», опять разорился, и теперь, как я полагаю, он собирается стать мультимиллионером в мультимедийных 90-х.
Его технические характеристики тоже очень хороши. Где-то посреди всех денег ему удалось поработать с лабораторией «Ксерокс» под названием «Эль Сегундо» и с «ТРВ» на Регондо-Бич.
Я никогда не видел, чтобы чьи-то акции привлекали больше внимания, чем у «3ДО». Все размышляют, стоит ли в него вкладывать. Да, были бы у нас деньги на инвестиции! Нужно не забыть проехать мимо их парковки как-нибудь в воскресенье вечером.
Карла пригласила маму на обед.
Та сначала уклонялась:
— Не знаю, на сколько времени меня смогут отпустить из библиотеки.
Что-то в этом роде. Блин, ну нельзя же придумывать такие псевдоотговорки, когда кто-то хочет с тобой пообедать.
Но Карла ее уломала, как человек, посещавший лекции Энтони Роббинса. Мы втроем будем вместе обедать в конце этой недели. Надеюсь, не слишком притянуто за уши.
Я спросил у Майкла, что он хотел бы получить на свой 25-й день рождения, что на следующей неделе. Его послание вспыхнуло у меня на экране в 2.40 ночи, прилетев из офиса, где он работал за закрытыми дверьми:
>День рождения:
Я хочу один из тех ключей, которые зарабатывают в играх и которые позволяют проходить сквозь стены, взрывая их, и достигать следующего уровня — чтобы попасть на *другую сторону*.
Это необычно длинное письмо для Майкла, чьи мэйлы в норме состоят не больше чем из трех слов. Значок ответа, знаки препинания и все такое!
Теперь, когда я поразмыслил над этим, то понял, что точно не знаю, какова денежная структура «Oon!». Это будет плохой шуткой, если я ввязался во что-то, не понимая финансовых основ… если я не потрудился задать те вопросы, которые должен был задать потому, что мне никогда не приходилось задавать их раньше, поскольку я был до смерти изнежен привилегиями «Майкрософта»! Даааааа…
Прошлой ночью была буря, и с эвкалиптового дерева, что растет около нашего гаража, послетало много веток. На закате мы с Багом и Карлой прикинулись, что мы трио злых финских массажисток по имени Оола, отхлестывающих гадких жертв с большим азартом. У меня все руки в ментоловых царапинах.
Карла подготавливает список вопросов, которые нужно обсудить за обедом с мамой. Я сказал: — Карла, это же обед, а не собрание.
Она отчаянно хочет произвести хорошее впечатление. Я удивлен тем, как сильно это меня радует.
Майкл в ярости на Тодда за то, что тот записал что-то свое на видеокассету с графической анимацией «Ооп!», которую Майкл приготовил как демо-версию для потенциальных инвесторов. Тодд заменил это на «Лучшие Хоккейные Матчи III».
Тодд и Сьюзан подхватили грипп, так что, думаю, мы все на него обречены. Итен тоже вел себя странно всю неделю. Наверное, наш банковский счет снова в ярости.
размотанная коричневая
кассета
на шоссе
Скобки
СК-один
ПИН-код
баскетбольное кольцо
Если бы мы были машинами,
у нас был бы дар вечной жизни, и хочу, чтобы ты понял
Вторник
Сегодня уже все гриппозные, кроме нас с Итеном. Итен попросил меня сопроводить его в «Электроник Артс» в Сан-Матео, а затем на собрание по рискованному капиталовложению в торговом центре «Рисковый Капитал» на углу 280-й и Сэнд-Хилл-роуд — в его ржавой красной «феррари».
«Феррари» здесь — это как ритуал перехода к новым деньгам. Покупаешь его в 26 лет, выплачиваешь полную стоимость, меняешь на серый «лексус» или «инфинити» и потом весь остаток жизни ездишь на серых седанах. Я свой храню, потому что в данный момент не могу себе позволить что-то другое, а если бы продал его, то не потянул бы разъезды на такси за счет доходов с капитала. Нужно мне приобрести надпись на бампере: «НЕ СМЕЙТЕСЬ: ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ОНА ОПЛАЧЕНА». Никто, конечно, иронию не оценит, но я зубами держусь за свою машину.
Мы прокатились на юг мимо покатистых холмов, сплошь покрытых деревьями и туманом. Я посмотрел на свою ладонь, хлопнул по ней и сказал:
— Эй, Итен, я гляжу на свой сочувствие-метр, но стрелка не движется.
— Это же Долина, дружище, думай отстранение. Это автострада «Лексус», самая живописная в Америке.
Я рассказал Итену о той книге о дорогах, которую я читал, — «Инструкция по строительству автострад»; Итен же, в свою очередь, поведал мне, что 280-й — автостраде «Лексус» — присвоили прозвище автострада «Менса».
Я заглянул в бардачок, там лежала бутылка вишневого напитка «Маалокс». Итен сказал:
— Я держу «Маалокс» в бардачке машины и иногда потягиваю его как вино на парковках перед собраниями. Я однажды пришел на собрание с засохшей белой пеной от «Маалокса» на губах, и все подумали, что это кола или что-то подобное. Я сказал им, что это «Волшебная палочка феи», и они ответили «о, как мило», но все равно думали, что я обпился колы. Боже, если бы они знали правду: волшебная палочка феи прожгла бы мне в желудке кратер, как на горе Святой Елены.
Мы начали обсуждать вулканы, извержение Св. Елены и того старика, который жил на вершине горы, весь скрюченный, и отказывался уходить, все считали его настоящей личностью, а потом, когда гора взорвалась, он поджарился. И это навело меня на размышления обо всех людях в «Ай-Би-Эм», и об отце, и…
