Сид улыбнулся. Пусть Тедди думает, что он и в другом месте занимается прежним ремеслом. Не собирался он рассказывать ни Тедди, ни кому-либо еще о своей прежней жизни, а уж тем более о новой жизни и новой фамилии. Жена, дети, Америка – его бывшим сообщникам об этом незачем знать.
В кабинет вошла секретарша Тедди, бесшумно поставила на стол серебряный поднос с бутылкой скотча, ведерком со льдом, хрустальными стаканами и деревянным ящичком для сигар. Она налила хозяину и гостю по порции виски, обрезала и зажгла им сигары и сразу исчезла. Сиду не хотелось ни выпивать, ни курить, но Тедди счел бы его отказ грубостью.
– Итак, Сид, чем могу служить? – взглянув на часы, спросил Тедди. – Что привело тебя ко мне? Дела? Или захотелось поразвлечься?
– Не то и не другое. Решил помочь другу.
Тедди выпустил облачко сигарного дыма и вопросительно поднял бровь:
– Слушаю.
– Несколько лет назад, перед самой войной, твоя бывшая покупательница Мод Селвин Джонс умерла от избыточной дозы морфия.
– Припоминаю. Такая нелепая смерть.
– Морфий она покупала у тебя?
Тедди подался вперед. Улыбка исчезла.
– Может, да, а может, и нет. В любом случае, с какой стати я должен тебе рассказывать? Пойми, Сид, ты исчез внезапно и надолго. Расклад давно поменялся. Ты уже не хозяин этих мест. Хочешь что-то от меня узнать – плати наравне со всеми.
Сид это предвидел. Он вынул из пиджака конверт, положил на стол и подтолкнул к Тедди.
Тедди открыл конверт, пересчитал содержимое, равнявшееся сотне фунтов, затем сказал:
– Мод я морфий не продавал. Считай, я почти ничего ей не продавал. Она уже давно перестала наведываться в мои курильни. И все из-за этой чертовой докторши. Сестра она ей или кто, но эта девка пыталась отучить Мод от пагубных привычек. Настырная сука была эта докторша. Намеревалась угробить мне все дело.
Сид сжал зубы, но промолчал. Ссора с Тедди только разрушила бы его планы.
– По Мод было похоже, что она злоупотребляет наркотиками? Какой она показалась тебе, когда ты в последний раз ее видел?
– Я бы не сказал, – покачал головой Тедди. – Что тощая, так она всегда была тощей. Но особого выражения глаз, как у зависимых, не было. Ни бледной кожи, ни кругов под глазами и отчаяния на лице. Можешь мне верить, уж я-то насмотрелся на эту публику. Мод не была на них похожа.
– А может, ты что-то слышал от других, кто тоже приторговывает наркотиками? Вдруг кто-нибудь из них продавал ей морфий?
Тедди снова покачал головой:
– Ничего я не слышал. Да и с какой стати мне спрашивать?
– А сейчас мог бы навести справки?
Тедди пожал плечами:
– За сотню фунтов я много чего могу. Но ведь эта история случилась больше четырех лет назад. Не знаю, много ли сумею нарыть. Почему тебе это так важно?
– Тедди, я буду тебе признателен за любые сведения, – сказал Сид, разминая в пепельнице окурок сигары.
– Если я что-то узнаю, где мне тебя найти? – спросил Тедди.
– Я сам наведаюсь к тебе?
– Когда? Я человек занятой.
– Давай встретимся у тебя в кабинете, ровно через месяц. Это будет сентябрь.
– Постараюсь добыть тебе сведения, – пообещал Тедди, и Сид встал. – Никак уже уходишь? – удивился Тедди. – Ты ж едва успел прийти. Дай-ка я покажу тебе свое хозяйство.
Произнося эти слова, Тедди снова посмотрел на часы. Сам же назвал себя занятым человеком. Наверняка Тедди ждали дела и встречи, но китаец почему-то хотел разговорами задержать Сида в своем логове. Оставаться Сиду совсем не хотелось. Ему не терпелось поскорее убраться из Ист-Энда, подальше от всех воспоминаний и призраков прошлого.
Однако Тедди не желал его отпускать, уговаривая осмотреть хотя бы склад. Сид неохотно согласился, решив подыграть Тедди. Ему нужны сведения. Значит, есть смысл пройтись по складу, восхититься всем, что увидит. Это сделает Тедди более услужливым.
Из двухэтажной конторы Тедди они перешли в примыкавшее четырехэтажное здание склада. Едва войдя туда, Сид почувствовал себя на громадном китайском базаре. Массивные расписные кровати. Столы, инкрустированные перламутром, черным деревом и слоновой костью. Огромные статуи львов и собак, покрытые синей глазурью. Напольные вазы, в которых можно было выращивать деревья. Великое множество других ваз, чайников и гонгов. Возле стен стояли свернутые ковры. На полках громоздились рулоны шелка и атласа. В открытых ящиках лежали бусы, резные браслеты, расписанные киноварью и покрытые лаком, а также яшмовые фигурки. Тедди выудил из ближайшего ящика фигурку Будды высотой не более двух дюймов и протянул Сиду.
– На удачу, – сказал он и подмигнул.
– Спасибо, Тедди, – ответил Сид, пряча фигурку в карман пиджака.
– Идем покажу тебе еще кое-что интересное.
Он повел Сида на второй этаж, заставленный ящиками с чаем. Тедди вскрыл крышку одного из них, запустил руку под терпкий черный чай и вытащил темно-коричневый ком, размером и формой отдаленно похожий на пушечное ядро:
– Китайский опиум. Чистейший. Самый лучший. Приходит ко мне в чайных ящиках. Внутри статуэток, чайников, мебели. А распространяется через мои прачечные, упакованный в коричневую бумагу, как стопка салфеток или рубашек. И полиция остается с носом.
– Ты всегда был умницей, Тедди. Всегда умел сделать карьеру. Надо отдать тебе должное.
Умнице Тедди было плевать на людей, порабощенных наркотиками. Его не заботило, что покупатели зелья остаются сами и оставляют своих детей без одежды, обуви, еды. Тедди сколотил состояние на торговле опиумом и стремился лишь наращивать прибыль. Остальное его не касалось. Сид это знал, поскольку когда-то вел себя ничуть не лучше Тедди. Давно это было. В другой жизни, еще до встречи с Индией.
– Хочешь попробовать? – предложил Тедди, покачивая на ладони плотный коричневый шар. – Я велю Мэй набить нам по трубочке. Позовем парочку девиц. Совсем как в старые добрые времена.
– Спасибо, Тедди, но мне пора.
На улице они распрощались. Тедди пожал ему руку и, поглядывая вокруг, сказал:
– Я сегодня же начну узнавать. Надеюсь, выловлю для тебя что-нибудь ценное. Тогда до встречи через месяц?
– До встречи, – ответил Сид.
Хлынувший августовский дождь заставил его сгорбиться и опустить голову. Сид зашагал на запад, пройдя мимо нескольких убогих магазинчиков, канатной мастерской и двух грязных пабов. На углу трое девчонок, одетых совсем не по погоде, прыгали через скакалку, напевая дурацкую песенку, где не было рифмы:
Жила-была птичка по имени Энза.
Открыла я окошко, туда влетела Энза.
Индия говорила, что «испанка» уже вовсю свирепствует в Шотландии. Сида передернуло при мысли о том, какие беды принесет эта болезнь, если доберется до Ист-Энда. Здешняя скученность, вошедшая в поговорку, и антисанитария создавали идеальные условия для распространения «испанки». Она помчится по трущобам со скоростью лесного пожара.
