Достав из сумочки платок, она промокнула глаза, тайком высморкалась, потом встала у окна. Она смотрела на зимний февральский пейзаж и ждала, когда улягутся взбудораженные чувства и она вновь сможет говорить, не опасаясь расплакаться. Она уже хотела пройти туда, где находился король, окруженный плотным кольцом, когда вдруг почувствовала, как к ее щеке прижалась нежная щека, а на плечи легла рука. Это была Кейти.
– Ма, ты и в самом деле хорошо себя чувствуешь?
– Превосходно, дорогуша.
– Тогда почему ты не со всеми? Тебе бы чокаться с королем и мистером Ллойд-Джорджем, а не кукситься в углу.
– Ты абсолютно права, – улыбнулась Фиона. – Я сейчас к ним пойду. Просто немного устала, как обычно устаешь в конце крупных событий.
Кейт обняла мать за плечи. Дочь была возбуждена не меньше Фионы.
– Но ма, это еще не конец. Совсем не конец.
– Не конец? – спросила Фиона, глядя в прекрасное юное лицо дочери и в ее лучистые умные синие глаза.
– Нет. Я решила баллотироваться в парламент от лейбористской партии. Я не могу ждать, пока мне стукнет тридцать, чтобы участвовать в делах моего правительства. Никак не могу. Мистер Ллойд-Джордж установил женщинам слишком высокую возрастную планку для голосования. Наверное, побоялся, что женщины окажут ощутимое влияние на правительство. Зато возраст для баллотирования в парламент вполне подходящий. Голосовать я не смогу еще целых одиннадцать лет, зато через каких-то два года мне исполнится двадцать один, и я начну собственную избирательную кампанию. Как только окончу университет, займусь ее подготовкой.
Глаза Фионы вспыхнули.
– Кейти, какая замечательная новость! Я так взволнована и так горда.
– Спасибо, мамочка. Я надеялась, что так оно и будет. Ой, гляди! Король освободился. Я скоро вернусь!
– Король? Кейти, не собираешься же ты… – Фиона не договорила.
Слишком поздно. Кейти уже спешила к монарху.
Фионе вновь крепко сжали руку. Это был Джо.
– Похоже, наша дочь собралась интервьюировать старину Георга, – сказал он.
– Неужели она дерзнет вручить королю свежий выпуск «Боевого клича»? Там статьи Бена Тиллета, Эллы Розен, Анни Безант и Миллисент Фосетт. Все горячие лондонские головы. Король рискует получить учащенное сердцебиение.
– Он уже испытывает учащенное сердцебиение, и причина вовсе не в газете, – сказал Джо.
Фиона засмеялась. Увидев Кейти, король жестом подозвал ее к себе. Он ей улыбался. Ничего удивительного, подумала Фиона. Кейти производила впечатление на мужчин. Черноволосая, синеглазая, с изящной фигурой, она выросла в настоящую красавицу.
– Слышала ее новость? – спросил Джо.
– Слышала. Надеюсь, ты к этому руку не приложил?
– Кейти сама принимает решения, – покачал головой Джо. – Она живет своим умом, и ты это знаешь.
– Мне ли не знать!
Джо хитро улыбнулся:
– Но должен сказать, я доволен, что она примкнула к семейному делу.
– Политика. Наше семейное дело, – задумчиво произнесла Фиона. – Когда-то нашим семейным делом были тележки и склады. Джо, кто бы мог подумать? Я про то время, когда мы были подростками. Кто бы мог поверить?
Кейти сделала перед королем реверанс, затем выпрямилась, расправила плечи и заговорила. Слов Джо и Фиона не слышали, но видели, что король кивает и наклоняется, чтобы лучше слышать.
– Бедняга король. Он и не представляет, куда вляпался, – сказал Джо.
Фиона покачала головой:
– Знаешь, дорогой, сегодня я подумала, что наши битвы хотя бы на одном фронте закончились. Я подумала…
Джо собрался ответить, но и его слова замерли в горле. Не веря своим глазам, родители Кейти смотрели, как их дочь достала из сумочки сложенный экземпляр «Боевого клича» и подала королю.
– Фи, так о чем ты говорила? – спросил Джо, когда его оторопь прошла.
– Забудь то, о чем я говорила, – со смехом ответила Фиона. – Битвы продолжаются. По всем фронтам. Теперь, когда в них вступила Кейти, все только начинается.
– Джо! Вот вы где! – послышался знакомый голос.
Фиона обернулась. Рядом с коляской Джо стоял Дэвид Ллойд-Джордж.
– Мои поздравления, миссис Бристоу. Как вы сегодня? Уверен, что в лучшем виде. Должен сказать вам обоим, что ваша дочурка – просто фейерверк, а не девушка. Только что мы с ней великолепно побеседовали. Весь разговор касался ее газеты. Она вручила мне экземпляр и взяла с меня обещание подписаться. У нее великолепная коммерческая жилка. А какая проницательность!
– Вся в мать, – с гордостью заметил Джо.
– Еще она сообщила мне о своих планах баллотироваться в парламент, когда ей исполнится двадцать один год, – продолжал Ллойд-Джордж. – Так что, старина, крепче держитесь за свое кресло, – улыбнувшись, добавил премьер-министр.
Джо тоже улыбнулся:
– На самом деле, дорогой премьер-министр, это вам нужно крепче держаться за ваше!
Глава 51
– Говорят, теперь, когда янки вступили в войну, она скоро закончится, – сказала Элли Бич.
– Я слышала, еще в нынешнем году, – подхватила Лиззи Колдуэлл.
– Правда, это здорово! – воскликнула Дженни Финнеган. – Разве не чудесно, что наши близкие вернутся домой?
– Помню, как мой Ронни уходил добровольцем. Тогда война представлялась веселым приключением. Мужчины думали, что быстренько наставят поганым джерри
[10] синяков и месяца через два вернутся по домам. От силы через три. Мы и опомниться не успеем, как война закончится, – сказала Пег Макдоннелл.
– А на самом деле… уже март восемнадцатого, и война тянется почти четыре года, – вздохнула Нэнси Барретт.
– Миллионы убитых. И миллионы тяжело раненных, которые все еще остаются в госпиталях, – сказала Пег.
– Пег, дорогая, передай мне чайник. Совсем в горле пересохло, – попросила Дженни, старавшаяся погасить искорки тягостных разговоров об убитых и раненых.
Дженни сидела на кухне отцовского дома – дома священника в приходе церкви Святого Николаса. Когда Шейми отправился на флот, она вернулась к отцу. Это было желанием самого Шейми. Зачем ей оставаться одной в опустевшей квартире да еще с младенцем на руках? Шейми считал, что так будет лучше всем: ей, преподобному Уилкотту и малышу Джеймсу. Ведь неизвестно, насколько затянется эта жуткая война.
Отложив спицы, Дженни налила себе чашку чая и поставила чайник на стол. Вместе с полудюжиной прихожанок отцовской церкви она вязала носки для британских солдат. Их кружок собирался по средам в семь вечера.
