– Боже мой! – воскликнула Дженни, лицо которой исказилось от ужаса. – Вы чудовище! Чудовище.
– Где-то через полчаса у вашего мужа заканчивается рабочий день. Миссис Финнеган, еще раз спрашиваю: вы мне поможете? Или я расскажу ему о том, что творится в Бинси.
Дженни посмотрела на алтарь, на распятие со статуей Христа. Потом перевела взгляд на руку, где блестело обручальное кольцо.
– Я помогу вам, – сказала она. – А Бог поможет мне.
– Благодарю вас, миссис Финнеган. Относительно темы, с которой мы начали разговор… Я сделаю все, что в моих силах. Незамедлительно. Всего хорошего.
– Всего хорошего, мистер фон Брандт, – одеревеневшим языком произнесла Дженни.
Макс быстро вышел из церкви и зашагал в западном направлении, в сторону Сент-Катрин-Докс, где надеялся поймать кеб. Поскорее убраться отсюда, пока его не увидели и не опознали.
Идя, он думал о Сараеве. О решимости кайзера начать войну. О стремительном вооружении обеих сторон. Война обязательно начнется. В этом он был уверен. Макс видел войну и ее последствия, а потому хотел, чтобы новая стала быстрой и решительной, с минимально возможным числом жертв.
Он думал обо всех молодых мужчинах Германии, рвущихся в бой. Об их сверстниках в Англии, Франции, России и Австрии, готовых сделать то же самое. Эти парни не представляли, что́ их ждет. С юнцами всегда так. Они считали войну увлекательным приключением, отчего тем, кто был старше и опытнее, было намного легче посылать их на бойню.
Разговор с Дженни благотворно повлиял на состояние Макса. Он чувствовал себя намного лучше, чем за минувший месяц. Наконец-то он восстановит цепь связи с Берлином. Очень вовремя. В Берлине начинали волноваться и сомневаться в нем, чего он совсем не хотел.
Спасибо Богу за хороших людей, снова подумал Макс, забравшись в кеб. Хорошие люди умеют любить, они добры и щедры. Они полны благих намерений. Взять ту же Дженни Финнеган. Она всего лишь хотела спасти свой брак, подарив мужу ребенка и надеясь вернуть его любовь. Макс откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Какая странная закономерность: людей почему-то всегда губят не худшие, а именно благие намерения, подумалось ему.
Глава 42
– Мадам, полагаю… – Мистер Фостер не договорил.
Фиона вскочила со стула, выбежала из гостиной и понеслась по коридору в холл.
Входная дверь была открыта настежь. Кучер с помощником дворецкого вносили в дом чемоданы. Гувернантка мисс Саймон успокаивала взбудораженных младших детей Фионы. Посередине холла стояла усталая светловолосая женщина, держа за руку маленького мальчика, на руках – младенец. Рядом с ней стояла красивая девочка-подросток, тоже светловолосая, гибкая, с большими серыми глазами.
Фиона бросилась к ним. Одной рукой она обняла женщину, прижав к себе ее и младенца, а другой – девочку и мальчика. В ответ женщина обняла Фиону. Фиона слышала, как та тяжело дышит, изо всех сил пытаясь не заплакать. У Фионы покатились слезы по щекам.
– Индия, дорогая, – сказала она, разжимая руки, – как я рада тебя видеть! Слава Богу, что ты и дети благополучно добрались до Лондона.
Индия Бакстер кивнула, попыталась ответить, но тут же залилась слезами:
– Фиона, прости. Ведь обещала же себе больше не плакать по Мод. Особенно в присутствии детей.
Маленький сын Индии, увидев мамины слезы, тоже заплакал. Следом заревела уставшая и успевшая описаться малышка.
– Наверняка мокрая, – устало сказала Индия. – И голодная. Я сейчас ее перепеленаю, а потом…
– Нет, Индия, ты сейчас будешь отдыхать. Мисс Саймон, а где Пиллоуи? – спросила Фиона.
– Я здесь, мэм, – ответил зычный женский голос.
Это была няня детей Фионы. По-настоящему ее звали миссис Пиллоуэр, но Кейти в раннем детстве окрестила ее Пиллоуи, потому что няня была большой, мягкой и уютной, как подушка
[9].
– Я уже приготовила ванны. Одну – для мисс Шарлотты, другую – для малышей миссис Бакстер. Я их вымою, переодену, а потом отведу на кухню и угощу чем-нибудь вкусненьким.
– Идем, Шарлотта, – сказала Кейти, беря кузину за руку; девочки были почти ровесницами. – Ты будешь спать в моей комнате. Я покажу тебе, где она находится, потом пойдешь в ванную.
Шарлотта последовала за Кейти. Миссис Пиллоуэр протянула руку шестилетнему Уишу, но тот замотал головой.
– Я не хочу мыться и есть тоже не хочу, – заявил он, прячась за матерью.
Миссис Пиллоуэр уперла руки в свои могучие бока и грустно покачала головой:
– Не хочешь? Какая жалость! А наша повариха сделала ягодный пудинг и к нему – целое блюдо взбитых сливок. Теперь придется мне самой все это есть.
– Нет, Пиллоуи! Нет! – закричал Патрик, один из близнецов Фионы. – Мы тоже хотим пудинга!
– Я бы рада, мои утятки, но не могу. Мне нужно отмыть с дороги мастера Алоизиуса, а вы без меня в кухне успеете набедокурить. Повариха мне потом голову оторвет.
– Не упрямься, Уиш! – сказал Патрик. – Ну что тебе стоит помыться? Всего минутка, зато потом мы все будем лопать пудинг!
– Пудинг! Пудинг! Мы хотим пудинг! – подхватил его братишка Майкл.
– Пудинг, – с серьезным видом произнес Уиш, осторожно выходя из-за матери. – Пудинг, – уже решительнее повторил он.
– Вот и умница, сынок, – похвалила его миссис Пиллоуэр. – А теперь скажи, ты любишь, когда в сливки добавлено немного тростникового сахара? Я люблю. Тогда они приятно хрустят во рту. Иногда я туда кладу и несколько ягод малины.
– Я люблю малину, – робко признался Уиш.
– Конечно любишь! Кто ее не любит? Только ненормальные – вот кто. – Миссис Пиллоуэр помолчала и с наигранным беспокойством посмотрела на Уиша, словно ей в голову пришла тревожная мысль. – Ты ведь у нас не псих, правда? – спросила она.
Мальчик засмеялся и замотал головой.
– Я в этом и не сомневалась, – сказала миссис Пиллоуэр. – Но всегда не мешает спросить. Излишняя осторожность не помешает.
Она забрала у Индии Элизабет, а когда малышка захныкала, достала из кармана погремушку. Простенькая игрушка мгновенно вернула улыбку на детское личико.
– Да ты у нас насквозь мокрая! – Миссис Пиллоуэр повернулась к Индии и добавила: – Я их заберу на часик. Верну вымытыми и накормленными. Будут у меня как новенькие.
– Спасибо, миссис Пиллоуэр, – улыбнулась няне Индия. – Я вам очень благодарна.
Миссис Пиллоуэр удалилась наверх с Элизабет, Уишем и близнецами. Фиона повела Индию в гостиную, где уже был накрыт стол и женщин ожидал чай, сконы, кексы и печенье.
– Наверняка мистер Фостер позаботился, – увидев угощение, сказала Индия. – Как он?
