– Не тратьте на них свой пыл, старина, – посоветовал он Джо. – Они не прислушиваются ко мне. Они бы не прислушались и к самому Богу, если бы Господу хватило терпения сидеть в палате общин и выслушивать бесконечные разглагольствования Черчилля. Они получат свою войну.
Чутье подсказывало Китченеру: война начнется уже скоро. Осенью, если не раньше.
Усталый, подавленный, Джо пересек лужайку со статуей Кромвеля и подъехал к веренице экипажей, стоящих на улице. Среди них он заметил и свой. Значит, его кучер Том где-то поблизости. Может, отлучился за водой для лошадей или пошел поболтать с другими кучерами. Приближаясь к своему экипажу, Джо увидел девочку-цветочницу. Она ходила вдоль вереницы экипажей, безуспешно пытаясь продать букеты роз.
Джо остановился и стал наблюдать за юной цветочницей. Прохожие не обращали на нее ни малейшего внимания, не слыша ее призывов купить цветы и не видя ни дыр на ее башмаках, ни впалых щек. Эта несчастная девочка, которой едва ли было больше десяти, бродила по темным лондонским улицам, отчаянно пытаясь заработать несколько шиллингов. А люди, выросшие в роскошных домах и дворцах, имеющие все привилегии, какие давали им богатство и власть, двигали по картам мира свои воображаемые армии. Пока цветочница дрожала, кутаясь в поношенный платок, они подливали себе портвейн в хрустальные бокалы и закуривали сигары.
Эти люди думали о нарушении границ и захвате территорий. Об одержанных победах и сверкающих медалях. Но никто из них ни разу не подумал о ежедневной войне за выживание, которую вела маленькая цветочница. Их не волновала судьба этого ребенка и всех других детей из бедных семей в городах и деревнях Англии и Европы. Что будет с этими детьми, если их отцы погибнут на войне, если артиллерия разрушит их дома, а урожай и домашний скот разграбят чужеземные захватчики?
«Я сражался за будущее этого ребенка, – сказал себе Джо. – И потерпел поражение».
Ему захотелось подъехать к девочке и сказать, что он прилагал все усилия. Нет. Еще испугается, приняв его за сумасшедшего. Джо поступил по-другому: подозвал цветочницу и сказал, что хочет купить все ее цветы.
– Что? Все? – оторопела девочка.
– Да. – Джо повернулся к подошедшему кучеру. – Том, будьте любезны, отнесите цветы в экипаж.
– Непременно, сэр, – ответил Том, поднимая тяжелую корзину.
Джо заплатил девочке больше, чем стоили ее цветы.
– Разницу оставь себе, – сказал он.
– Благодарю вас, сэр! Большое вам спасибо!
– Не за что.
Том вернул девочке пустую корзину. Джо смотрел ей вслед. Девочка почти бежала, сжимая в кулаке его деньги.
– Том, а ведь я ей не помог, – сказал он кучеру. – Через год ее положение станет еще хуже. Отец, скорее всего, отправится на фронт. Старшие братья, если они у нее есть, – тоже. Мужчины зарабатывают намного больше женщин. Она останется с матерью и сестрами, получая гроши на фабрике и подрабатывая продажей цветов. Этой бедняжке самое место в школе, а не в уличной толчее. Не удивлюсь, если она не умеет ни читать, ни писать.
– Сэр, исправить весь мир невозможно. Даже вам это не под силу. И уж конечно не этим вечером, – ответил Том.
Юная цветочница завернула за угол и исчезла.
– Ах, Том, – покачал головой Джо. – Почему я ей сказал: «Не за что»? На самом деле мне нужно было сказать: «Прости меня. Я проиграл сражение за таких, как ты».
Глава 41
Макс фон Брандт любил церкви.
В церквях было тихо и умиротворенно. Одни притягивали его красотой самих зданий и великолепием внутреннего убранства. В другие он заходил послушать замечательный хор. Но больше всего Максу нравилось то, что в церквях собиралось немало добропорядочных людей, а такими людьми очень легко манипулировать.
Он открыл дверь церкви Святого Николаса в Уоппинге, снял шляпу и вошел. Ступая неслышно, Макс прошел к нефу. Внутри было пусто, если не считать молодой светловолосой женщины. Глэдис Бигелоу сообщила ему, что эта женщина приходит сюда каждую среду, приносит свежие цветы и прибирается в алтаре.
Но сегодня она не занималась уборкой. Склонив голову, она стояла на коленях перед статуей Девы Марии и молилась. Макс заметил, что ее живот заметно округлился. Очень интересно. На прошлой неделе, когда она развешивала белье на заднем дворе своего домика в Бинси, этой округлости не было.
Узнав из записей Харриет, что Дженни предписан отдых в Бинси, Макс решил туда съездить. Он старался оставаться незамеченным. Днем прятался в лесу за домиком, вечером подслушивал у окна, а потом томился в комнатенке, снятой на втором этаже деревенского паба. И тем не менее поездка оказалась очень продуктивной. Ему удалось довольно много узнать.
Макс терпеливо ждал, когда Дженни закончит молиться. И вдруг он услышал, как она всхлипнула. Потом еще. Она плакала. Макс хорошо знал причину ее слез. Что ж, эта причина значительно облегчит ему задачу, в чем он не сомневался.
Боже мой, сколько хаоса приносит любовь! – думал он, наблюдая за Дженни. Как ломает людям жизнь. А скольким уже сломала? Глэдис Бигелоу. Мод. Дженни. Уилле. Да и мне тоже.
Даже он, как ни старался, не избежал любовных потрясений. Их обед с Уиллой состоялся. Она была приветлива и дружелюбна, но не более того, ибо она любила другого. А он сам? Для него этот обед явился двухчасовой пыткой. Макса раздирали чувства к Уилле, – чувства, так и оставшиеся без ответа. Потом он снова дал себе клятву никогда более не поддаваться эмоциям, сознавая, насколько это опасно.
Макс подошел к скамье, на которой теперь сидела Дженни.
– Здравствуйте, миссис Финнеган, – сказал он, осторожно коснувшись ее руки.
Дженни торопливо выпрямилась и вытерла глаза.
– Мистер фон Брандт?.. Как… как неожиданно, – запинаясь, ответила она.
– Простите меня, миссис Финнеган. Я вовсе не хотел вам мешать. Зашел вначале в ризницу, но там было пусто. – Он немного помолчал, затем с оттенком неуверенности продолжил: – Возможно, я вторгаюсь в запретные пределы… вы чем-то расстроены? Расскажите. Возможно, я смогу вам помочь.
– Со мной все в порядке. Честное слово, – сказала Дженни, силясь улыбнуться. – Боюсь, все дело в моем состоянии. Из-за него у меня эти перепады настроения и внезапные слезы.
Макс смотрел вниз, теребя поля шляпы.
– Я вам не верю, миссис Финнеган. Вы плачете из-за Уиллы Олден? – спросил он, вновь подняв голову.
Дженни побледнела. Казалось, ее вот-вот стошнит.
– Из-за Уиллы? – переспросила она, стараясь говорить спокойно. – Нет. Ни в коем случае. А почему вы спрашиваете?
– Да так, – пробормотал он, разыгрывая беспокойство. – Оговорился. Ради Бога, простите.
Однако Дженни стала допытываться, на что он и рассчитывал. И тогда он с наигранной неохотой сказал:
