– Нет, – торопливо возразила она. – Шейми, все совсем не так. Может, ты позволишь мне договорить до конца?
– Если не это, тогда что? Наверняка что-то случилось. Не представляю, чтобы ты спешно позвала меня на чашку чая.
– Нет, конечно.
Дженни выглянула в коридор, убедилась, что отца поблизости нет, и снова закрыла дверь гостиной. Шейми был прав: что-то действительно произошло. Вчера вечером она написала ему на адрес дома его сестры в Мейфэре, попросив приехать утром, поскольку у нее есть важное сообщение. Новость не давала ей покоя вот уже несколько дней, с тех пор как она побывала у Харриет Хэтчер. Шейми примчался, и теперь она должна ему рассказать. Дальше сдерживаться Дженни не могла.
– Шейми, я беременна, – тихо сказала она.
– Беременна? – удивленно вскинул брови Шейми. – Это значит, у тебя будет ребенок?
– Да. В этом и смысл беременности, в конце которой у женщины рождается ребенок.
Побледневший Шейми медленно встал.
Дженни смотрела вниз, на сцепленные руки.
– Понимаю, какой это шок, – сказала она. – У тебя ведь много планов, и не во всех присутствую я. Я узнавала насчет домов для незамужних матерей. Есть такие места, где я смогу родить этого ребенка и где ему подберут хорошую семью.
– И думать не смей! – быстро и резко оборвал ее Шейми. – Не говори об этих домах. Выброси их из головы. – Он стремительно подошел к ней, взял за руку и опустился на колено. – Дженни, выходи за меня замуж.
Дженни молча смотрела на него широко распахнутыми, недоверчивыми глазами.
– Выходи за меня, – повторил Шейми. – Я хочу жить вместе с тобой. Хочу, чтобы у нас был дом. Хочу этого ребенка и много других детей. Кучу. Троих или четверых. Шестерых. Десятерых. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
– Но, Шейми, а как же Эрнест Шеклтон и его экспедиция? – робко спросила Дженни.
– Придется Шеклтону совершить бросок через Антарктику без меня. Теперь мое место здесь. С тобой и нашим ребенком. Выходи за меня, Дженни. Скажи «да».
Дженни покачала головой.
– Шейми, я… мне нужно тебе сказать… – тихим, измученным голосом начала она.
– Что? О чем тебе нужно мне сказать? Что ты не хочешь выходить за меня? Что у тебя есть кто-то еще? – со смешанным чувством боли и удивления спросил он.
Дженни вскинула голову.
– Кто-то еще? – переспросила она, явно задетая его вопросом. – Нет у меня больше никого. Как ты вообще мог такое сказать? У меня есть только ты, Шейми. И да… да, я хочу выйти за тебя. Очень хочу. Это я и собиралась тебе сказать. Только это. – Она глубоко вдохнула. – Да, Шейми, я выйду за тебя. Да, да, – повторила Дженни и заплакала.
Шейми подвел ее к диванчику, усадил себе на колени и поцеловал:
– Дженни, я так счастлив. Честное слово. Это так здорово: мы с тобой и наши дети. Я люблю тебя, Дженни. Очень. Я говорил тебе это в Кембридже. С тех пор ничего не изменилось. Как любил тебя тогда, так продолжаю любить и сейчас.
Дженни протяжно выдохнула. Казалось, это был ее первый выдох за многие дни.
– И ты не расстроен? – спросила она.
– Расстроен? Я просто счастлив! С какой стати мне расстраиваться. А ты?
– Ни капельки. Но видишь ли… Моей беременности всего несколько недель. Так говорит Харриет… доктор Хэтчер. Пока все идет прекрасно. Но через несколько месяцев положение изменится.
Шейми озорно улыбнулся:
– Теперь понятно. Ты беспокоишься, что будешь не идти, а переваливаться по проходу, неся свой огромный живот, и все в церкви узнают, что ребеночка мы зачали гораздо раньше брачной ночи. Тебя это волнует?
– Да, – покраснев, ответила Дженни.
– Об этом можешь не волноваться.
– Не волноваться?
– Да. Если кто-то что-то скажет, я просто объясню, что… так получилось.
– Шейми!
– …В старом, полуразвалившемся хлеву на берегу реки Кам. – Шейми поцеловал ее в губы. – Я расскажу, как нас застиг ливень, как ты заманила меня в хлев и воспользовалась представившейся возможностью, – сказал он, расстегивая пуговицы на ее блузке. – Я оказался совершенно беспомощным и… – Он оттянул камисоль, заглянув внутрь. – Если бы они могли видеть твои… они бы мне поверили.
– Угомонись! – шикнула на него Дженни, застегивая камисоль.
– А они стали еще больше. В смысле, когда ты забеременела. Я слышал, что у беременных всегда так. Надеюсь. Я люблю, когда в том месте много прекрасного тела.
– Шейми, перестань шутить!
– Почему бы мне не пошутить? – удивился он. – В чем причина?
– В чем причина? Ты что, пропустил мои слова мимо ушей? Я не могу идти к алтарю с выпирающим животом!
– Ошибаешься. Я слышал каждое слово. И предлагаю: давай поженимся завтра.
– Завтра?
– Да, завтра. Можем отправиться поездом в Шотландию. В Гретна-Грин
[7]. Проведем там ночь, а утром поженимся.
Казалось бы, Дженни нужно радоваться и благодарить Шейми за столь быстрое решение их брачного вопроса. Вместо этого Дженни снова заплакала.
– Дженни… дорогая, да что с тобой?
– Шейми, я не могу поехать в Гретна-Грин. Не могу выходить замуж, когда рядом не будет отца.
– Ничего страшного. Тогда устроим свадьбу здесь. Огласим наши имена в это же воскресенье, идет? За сколько времени до церемонии их нужно оглашать?
– За три недели.
– Тогда через три недели, считая с воскресенья, мы поженимся. Твой отец нас обвенчает. Уверен, и моя сестра захочет внести свой вклад. Устроит нам свадебный завтрак, ланч или что-то в этом роде. – Шейми был возбужден, отчего его речь сделалась торопливой. – Отсюда я отправлюсь прямо к агенту по недвижимости. Подыщу нам уютную квартиру рядом с Гайд-парком. А потом я пойду в мебельный магазин и присмотрю кровать с большим мягким матрасом. Как только мы поженимся, я уложу тебя на эту кровать, и мы с тобой такое устроим!
Говоря, он расстегнул еще несколько пуговиц на блузке Дженни, затем приподнял камисоль и взял в руки ее груди. Поцеловав их, Шейми поцеловал ей шею, губы и нежную впадинку под ухом. Дженни не противилась его рукам и губам. Она и сама его хотела. Очень хотела. Ей было не дождаться, когда они поженятся и окажутся в своей квартире, на своей кровати. Ей хотелось ощущать его прикосновения в темноте, слышать, как он шепчет ее имя, и знать, что он действительно принадлежит ей.
– Ой, нет, – пробормотал Шейми, вдруг оборвав поцелуй. – Черт побери!
– Что на этот раз? – спросила Дженни, оправляя камисоль.
