Шейми, идущий к дверям дома Фионы и Джо, обернулся. И сейчас же сверкнули не менее дюжины фотовспышек, чуть не ослепив его.
– Капитан Финнеган! Ваши ощущения по возвращении на родину?
– Самые прекрасные, – ответил Шейми, перед глазами которого еще плясали отсветы вспышек. – Я очень счастлив вернуться в Лондон.
Шейми не ожидал такой встречи. Думал, что спокойно и незаметно приедет в Мейфэр, однако репортеры и фотографы пронюхали о его возвращении и набросились на него сразу же, едва он вышел из экипажа. Шейми быстро протолкнулся сквозь их толпу, поднялся по ступеням крыльца и протянул руку, чтобы постучаться в дверь, как дверь распахнулась сама.
На пороге показался сидящий в коляске Джо:
– Входи, парень, и поскорее, пока эти пираньи не сожрали тебя живьем.
Шейми поспешил внутрь, радуясь возможности оставить позади толпу орущих, пихающихся газетчиков. Те двинулись следом, выкрикивая вопросы:
– Капитан Финнеган! Расскажите об атаке на ваш корабль!
– Капитан Финнеган! Когда вы узнали о смерти вашей жены?
– Капитан Финнеган! Это правда, что вы женились на арабской девушке?
– Ребята, на сегодня довольно вопросов! – оборвал их Джо. – Капитан Финнеган очень устал после долгого пути домой.
– Мистер Бристоу! Когда вы узнали, что брат вашей жены жив?
– Капитан Финнеган уже виделся со своим сыном?
– Как миссис Бристоу восприняла радостную новость?
– Ну и дьявольское отродье, – проворчал Джо, въезжая внутрь и захлопывая входную дверь.
Едва войдя в холл, Шейми оказался в объятиях плачущей Фионы.
– Шейми, мы ведь считали тебя мертвым. До сих пор не верю, что ты к нам вернулся, – всхлипывая, призналась Фиона.
– Все хорошо, Фи. Все хорошо… – повторял Шейми, крепко обнимая сестру.
Телеграмму адмирала Харриса они получили еще в январе. Сейчас был конец марта. Врачи в Дамаске противились раннему отъезду Шейми, настаивая на лечении ожогов. Пришлось задержаться еще на месяц. А затем началось полуторамесячное плавание к родным берегам. Разлука тяжело сказалась на всех.
Когда Фиона выпустила брата из объятий, его обнял Питер, затем Кейти и близнецы. Его встречали все, кроме Роуз и Джеймса.
– Как Джеймс? – спросил Шейми, когда закончилась череда объятий.
– Немного нервничает, – ответила Фиона.
– Иного я и не ожидал, – признался Шейми.
Попробуй тут не нервничать! Как Джеймс вообще не забился в угол от страха? Не так давно он потерял мать, затем деда, а потом – отца. Так ему сказали взрослые. И вдруг его отец, которого он совсем не помнил, снова возвращается в его жизнь. Шейми видел Джеймса лишь младенцем, приезжая в краткосрочный отпуск. Сейчас сыну было четыре года. Вряд ли в памяти мальчика сохранились те встречи с отцом. По сути, его ждала встреча с совершенно чужим человеком.
– Он хочет меня видеть? – спросил Шейми.
– Конечно хочет, – ответила Фиона. – Он сейчас наверху, с Роуз. Я нарочно оставила его там, чтобы привести потом, когда мы все успокоимся. Особенно я. Мы много рассказывали Джеймсу про тебя. Он забросал нас вопросами. Хочет услышать, как ты плавал на «Эксетере» и выжил после торпедной атаки. Послать за ним?
– Да.
Фиона отправила наверх служанку, предложив всем перейти в гостиную. Когда они прошли туда и расселись, на пороге появилась Роуз, ведя за руку Джеймса.
При виде сына у Шейми потеплело на сердце. Он вспомнил, как не раз поддразнивал Дженни, говоря, что Джеймс – сын молочника, поскольку у малыша не было ничего от Финнеганов. Белокурый, со светло-карими, как у матери, глазами. Даже его красота была материнской.
Джеймс подошел и встал рядом с Фионой.
– Тетя Фи, а он взаправду мой папа? – услышал Шейми шепот сына.
– Да, Джеймс. Это действительно твой папа, – успокоила племянника Фиона. – Хочешь с ним поздороваться?
Джеймс кивнул. Он робко приблизился к Шейми, затем по-мужски протянул руку. Шейми тронула храбрость сына. Он протянул свою и пожал ручонку сына.
– Здравствуй, Джеймс, – сказал он.
– Здравствуйте, сэр. – Джеймс неуверенно поглядел на отца и добавил: – Мой дядя Джо – член парламента.
– Да ну? Тогда я буду держаться с ним поосторожнее, – сказал Шейми.
– А вы не из проклятых тори? – опасливо спросил Джеймс. – Проклятые тори очень злят дядю Джо.
Фиона выразительно посмотрела на мужа.
– Сколько раз тебе говорила, чтобы попридержал язык при детях, – с упреком прошептала она. – Они же все слышат и запоминают.
Джо смотрел в потолок.
– Понимаю, – ответил сыну Шейми, давясь от смеха. – Ты не волнуйся. Я из лейбористов. Думаю, дядя Джо на меня не рассердится.
– А ты приехал меня забрать? – вдруг горестным тоном спросил Джеймс.
Шейми ясно увидел испуг в глазах сына. Маленький ты страдалец, подумал он. Столько бед выпало на твою душу.
– Нет, Джеймс, – ласково возразил он. – Наоборот, я хотел тебя спросить: можно мне пожить здесь немного? С тобой, тетей Фионой и дядей Джо. Я бы очень хотел остаться, но только если ты не возражаешь.
Личико Джеймса просияло.
– Тетя Фи, можно? – спросил он, поворачиваясь к Фионе. – Можно он у нас останется?
– Конечно можно. Мы приготовим твоему папе комнату и застелим кровать.
Джеймс улыбнулся и сообщил Шейми:
– А мне на Рождество подарили заводную железную дорогу. Хочешь посмотреть?
– Очень хочу.
– Тогда пошли, – сказал Шейми, протягивая ему руку.
Шейми взял сына за руку, и они пошли наверх. Впервые за много месяцев, с того самого дня, как «Эксетер» ушел на дно, он чувствовал радость.
Он радовался, что остался жив.
Радовался возвращению домой.
Радовался единственному правильному поступку, который сумел совершить, – малышу Джеймсу.
Глава 104
Уилла лениво потянулась в постели, затем села. Часы показывали три часа ночи. Вскоре она встанет и займется печатью фотографий. Она полностью проснулась и была полна энергии. Интимная близость всегда действовала на нее так.
Она оглянулась на Оскара Карлайла, своего обаятельного американского любовника. Он лежал на спине, зарывшись в простыни и закрыв глаза.
Любовник, подумала Уилла, поворачивая голову к большим окнам ателье и ночному небу за ними. Как странно звучит для меня это слово.
Уилла не любила ни Оскара, ни других мужчин, с кем была близка в Париже. Жаль, конечно. Ей искренне хотелось полюбить этого музыканта.
