— Нет, — теперь уже гневаюсь на саму себя за своё глупое поведение.
— А мог бы… Стонала бы безбожно всю ночь. Вряд ли вообще смогла бы ходить потом. Одними поцелуями не обошлось бы, поверь.
Хорошо, что в полутьме ему не разглядеть моих в миг раскрасневшихся от произнесённой им пошлятины щёк.
— Это просто минутная слабость, Рид. Больше не повторится, — качаю головой.
— Да ну, ты сама-то в это веришь? — его пальцы касаются моей скулы. — Спорим, что повторится?
Его уверенность обескураживает.
— Что тебе от меня надо? — выпаливаю на одном дыхании. — Четыре года не вспоминал и вдруг…
— Дура, откуда тебе знать, — качает головой.
— Если так, то почему ни разу не позвонил? Не написал? — сглатывая тугой комок в горле, всё же спрашиваю снова.
Убирает руку, опирается ладонями о подоконник и какое-то время рассматривает спящий за окном город.
— Мне нужен ответ, Рид. Я его заслужила…
— Не знаю, Смит, — поднимает наверх голову. — Не хотел лезть в твою жизнь, как-то так…
— Вот и сейчас не лезь, — отрезаю сухо.
Это его объяснение звучит просто нелепо. Я даже не буду поднимать тему письма. Не желаю ничего слышать. Ничего нового он мне не скажет. Только ранит больнее своим равнодушием.
— Хочешь, чтобы не лез? — прищуривается.
— Очень хочу, — отвечаю, ни секунды не раздумывая.
— Какого хера ты лжёшь мне?! — дёргает за руку к себе.
— До того момента как ты вернулся, всё было просто и понятно! — всё же произношу это вслух. — Оставь меня в покое и всем будет лучше!
— А если нет? — заявляет, толкая к подоконнику.
— Что значит нет? Это не игра, Рид, а моя жизнь. Просто забудь обо мне снова.
— Не хочу, — идёт на противность.
— Зачем тебе это? Зачем? — интересуюсь отчаянно. — Потешить самолюбие? Утереть нос Исайе? Или тебе просто сама ситуация приносит удовольствие?
— Удовольствие? — смеётся, зажимая пальцами переносицу.
— Давай. Расскажи мне о том, что происходит в твоей больной голове, Брукс! Потому что лично мне ни черта не понятно!
Молчит, стиснув зубы.
— Видишь, — предательски дрожит мой голос. — Ты и сам не знаешь. Но зато с лёгкостью рушишь то, что я по кирпичику строила и даже объяснение не можешь этому дать.
Внимательно смотрю на него. Так и есть, к сожалению. Не может.
— Что ты хочешь от меня услышать? — запальчиво отзывается он. — Я живу одним днём, Смит. Ничего не загадывая на будущее и не сожалея, как ты, о прошлом.
— Я не сожалею, — качаю головой. — Просто хочу идти дальше, чёрт возьми. И у меня почти получилось, но явился ты!
— Годом раньше, годом позже, мы бы всё равно встретились, ты же прекрасно это понимаешь!
— И что дальше? Давай откровенно! — почти кричу.
— Я не хочу гадать, Смит…
— Ну ясно! — разочарованно улыбаюсь я.
Всё, что он говорит — не то… Общие фразы, которые никак не связаны с нашим совместным будущим.
— Ты же понимаешь, что никуда не денешься от того, что до сих пор между нами…
— А что между нами? — подступаю ближе.
— Мне откуда знать? — слышу я в ответ.
— Так если не знаешь, давай покончим с этим раз и навсегда, — прошу севшим от нервного перенапряжения голосом. — Ты всё равно никогда не сможешь дать мне то, чего я хочу. Потому и прошу: оставь меня в покое.
Черты его лица становятся жёстче. Скулы проступают сильнее, губы сжимаются в тонкую линию.
Вот так. Просто озвучила правду, как она есть.
Сощурившись, скользит холодным взглядом по моему лицу.
— Знаешь, Смит, есть один вариант…
— Что ещё за вариант? — всё же спрашиваю, хотя он заведомо мне не нравится.
— Может, если я получу то, что давно хочу, интерес к тебе пропадёт сам собой? — тянет он таким тоном, что становится не по себе. — Проверим эту теорию, Смит?
Очень непрозрачный намёк. Почему-то ничего другого от него я и не ожидала.
— Пошёл ты, — из глаз вот-вот снова брызнут слёзы — предатели.
— Я предлагаю грёбаное решение проблемы, — цедит сквозь зубы, стиснув мою руку до боли. — Один, два, может три. Не знаю, сколько раз мне понадобится, чтобы ты, наконец, к чертям убралась из моей головы.
Отлично… Сначала он заявляет, что я должна бросить Исайю, а теперь и вовсе ошарашивает этим своим гениальным предложением.
— Ты называешь это решением? За кого ты вообще меня принимаешь? — толкаю его со всей силы в грудь и собираюсь уходить, но у двери он нагоняет меня в пару шагов.
— Куда собралась? Мы не закончили ещё! — повышая голос, хватает за плечи, разворачивая к себе.
— Закончили. Проспись сначала, придурок! — пытаюсь оторвать от себя его руку.
— Стой, я сказал!
— Да отпусти ты!
Завязывается борьба. Получает он от меня знатно. Вот пожалуйста. Будто вернулись на 4 года назад.
— Сука упрямая, — припечатывает к двери, наваливаясь всем телом.
— Отойди от меня!
Его близость пугает. Как всегда заставляет цепенеть и покрываться испариной на нервной почве. Я не знаю, как разрубить этот узел. Как успокоиться? Как забыть?
— Давай, скажи, что не думала об этом, — его руки опять шарят под моей футболкой.
Что он делает и зачем…
— Ты всё ещё мучаешься, Дженнифер, всё ещё плачешь, лезешь на стенку, верно? — грубо сжимает пятернёй ягодицу.
— Не надо…
— Трогала себя, вспоминая обо мне? — спрашивает, прикусывая мою шею. — Говори, Смит, потому что я представлял тебя слишком часто…
Господи, что за сумасшествие, и как это остановить? Почему всё снова заканчивается так?
— Хватит, Рид, ты пьян, пожалуйста, хватит, — начинаю лупить его, пытаясь погасить тревогу и наряду с ней опасное предвкушение, которое зарождается в области живота.
— Давай, солги, что не хочешь, — пальцы сжимают полушария груди. Дразнят вершинки, царапая чуть шероховатыми ладонями, доводя до исступления. Как и его губы, совершенно точно оставляющие след на моей шее.
— Просто давай переспим наконец, и долбаное прошлое нас отпустит…
Ладонь ложится на живот, решительно спускается ниже. И первое же прикосновение напрочь сносит крышу и срывает с губ междометие.
— Дьявол, — выдыхает хрипло. — П****ц какая ты мокрая…
Я шумно втягиваю носом воздух, пока он ласкает меня.
