Придя в гостиную, леди Тремейн слегка растерялась и не знала, куда себя деть. Гости уже успели разбиться на пары или небольшие группы и оживлённо разговаривали друг с другом, стоя или удобно устроившись на бархатных стульях и диванчиках. Нет, всё-таки леди Тремейн чувствовала себя неловко и неуютно в пурпурном платье, которое дала ей подруга. Как ни уговаривала она себя, всё равно не была уверена, что не предаёт память о покойном муже, разодевшись как напоказ.
Хотя период траура у леди Тремейн затянулся, она продолжала считать, что одежда должна отражать переживаемое ею чувство потери, подчёркивать её безутешное горе. Точно так же леди Тремейн продолжала глушить просыпающийся порой в её голове тихий голосок, нашёптывающий о том, что времени прошло достаточно и она вполне готова уже к тому, чтобы вновь найти свою большую, настоящую любовь. Глушила, но голосок возвращался, и от него у неё в груди оживало сладкое и мучительное чувство. Разгорался в сердце мерцающий огонёк, похожий на отблески свечей, игравшие сейчас на серых хрусталиках, которыми был расшит лиф её платья и на таких же хрустальных серьгах, браслетах и ожерелье, которые леди Хакли одолжила ей вместе с ним.
А затем удивительное, восхитительное чувство охватило её. Леди Тремейн внезапно поняла, что не чувствует больше себя прежней, и это только потому, что... Да-да, потому, что прекрасно выглядит в этот вечер, и это так ново, так непривычно для неё.
Ребекка действительно оказалась настоящей мастерицей и сделала ей великолепную причёску, а выбранное леди Хакли платье как нельзя лучше подчёркивало стать и красоту леди Тремейн. Она представила, как замечательно должны перекликаться отблески огня на хрусталиках платья с ранней сединой в её волосах. Да, леди Тремейн не была молода, хотя и не чувствовала себя достаточно старой для серебряных прядей. Но в этот вечер ей нравилось, как она выглядит, ей нравилась даже седина. Ведь ранняя седина – это признак мудрости, которая приходит с переживаниями, с преодолением житейских бед, говорит о разбитом сердце. Недаром же седина леди Тремейн впервые появилась и становилась всё заметнее именно после смерти её мужа.
Леди Тремейн ощущала, что сильно изменилась за последние шесть лет. И сама изменилась, и изменился мир вокруг неё, но самая удивительная перемена произошла с её милыми, любимыми девочками. Как сильно они выросли за эти годы! Стали почти взрослыми. А ведь совсем недавно, казалось, носились по дому две такие пигалицы, пищали тоненькими голосками, изводили свою няню и воровали сладости на кухне, чтобы потом, спрятавшись в кладовке, с наслаждением съесть свою добычу. Вроде бы это было буквально вчера, да вот, поди ж ты...
Затем вспомнились леди Тремейн вечера, когда она сидела со своими крошками, дожидаясь, пока они уснут, наплакавшись до изнеможения по своему отцу. Анастасия и Дризелла очень тосковали по нему, а леди Тремейн старалась держаться стойко, вместе с ними не плакала и старалась делать всё для того, чтобы её дочки вновь стали счастливы. Сейчас у неё от этих воспоминаний защемило сердце, и она готова была пожалеть о том, что не взяла их с собой, а оставила в Лондоне. Но с другой стороны, этот урок должен пойти им на пользу, а то, что они на этот раз остались дома, никак не должно испортить их отношения с сыновьями леди Хакли, не правда ли? Нет, не должно.
Прервав свои затянувшиеся размышления, леди Тремейн осмотрелась вокруг и увидела повсюду хорошо знакомые ей лица. Да существует ли он вообще, тот загадочный мужчина, о котором говорила ей миссис Брэмбл? Возможно, это были всего лишь досужие сплетни в людской. Впрочем, может, и разговоров-то никаких вовсе не было.
И тут она увидела его. Да, этот мужчина резко выделялся на фоне остальных леди и лордов, но не потому, что не выглядел джентльменом или одет был не так, как принято, нет. Просто он слишком хорошо выглядел. Слишком хорошо. Темноволосый, с живыми, горящими глазами, точёными чертами лица и сильной, украшенной ямочкой на подбородке, челюстью.
Знаете, не делают больше в Лондоне таких мужчин. Давно уже не делают. Он был похож на сказочного принца. Леди Тремейн не удивилась бы, пожалуй, узнав, что его зовут принц Чарминг, или кто там ещё у них есть, в волшебных сказках. Поражало то, как удивительно сочетались в нём мужская стать и мальчишеское обаяние. Одним словом, леди Тремейн была очарована с первого взгляда. Сейчас этот удивительный незнакомец о чём-то разговаривал с хозяйкой дома, и они оба весело, заразительно смеялись.
Почему-то леди Тремейн была уверена, что говорят они сейчас именно о ней. Решив, что это так, она почувствовала, что краснеет, но тут же мысленно одёрнула себя – нельзя вести себя словно влюблённая школьница, нельзя! И леди Тремейн успешно справилась со своим волнением, взяла себя в руки и успокоилась – внешне, по крайней мере – как раз к тому моменту, когда леди Хакли заметила её и пошла навстречу. Разумеется, вместе с тем загадочным мужчиной.
– Леди Тремейн, – сказала леди Хакли. – Позвольте представить вам сэра Ричарда. Он приехал к нам из Многих королевств.
Леди Тремейн с улыбкой протянула мужчине руку, и он учтиво поцеловал её.
– Значит, вы, сэр Ричард, и есть тот мужчина, о котором здесь столько говорят. Очень рада познакомиться.
– Я тоже счастлив познакомиться с вами, леди Тремейн, – ответил он бархатным баритоном, и от этого чарующего голоса её сердце бешено припустилось вскачь.
– Прошу вас, расскажите мне о ваших Многих королевствах, сэр Ричард, – попросила леди Тремейн. – Мне очень интересно было бы узнать, каким образом столько королевств могут сосуществовать рядом друг с другом без войн и конфликтов. Каким образом удаётся многим королям и королевам сохранять постоянный мир.
– Постоянный мир? – рассмеялся сэр Ричард. – Ну, это слишком громко сказано. Отнюдь нет. При дворах Многих королевств постоянно бушуют страсти, интриги и заговоры, просто они никогда не выплёскиваются наружу и не задевают соседние страны, вот и всё. Иногда возникает такое ощущение, что кто-то умелой рукой направляет и разжигает эти внутренние конфликты и не даёт им угаснуть. Правда, наш уголок Многих королевств, по счастью, избавлен от этого зла, у нас всё тихо. К сожалению, не могу сказать того же о соседях. Там, по слухам, завёлся и бесчинствует какой-то дикий зверь.
Зверь? Как необычно, как загадочно! Леди Тремейн очень хотелось продолжать этот разговор, и она мысленно поблагодарила свою покойную мать, отправившую её в своё время в закрытую школу для юных леди, где помимо всего прочего учат поддерживать светскую беседу. Конечно, леди Тремейн крайне заинтересовал этот таинственный зверь, но правила приличия не позволяли проявлять излишний интерес к деталям чужой жизни, тем более таким необычным, и потому она задала более обтекаемый вопрос:
– А какого рода бывают эти, как вы сказали, внутренние конфликты, сэр Ричард?
Ей было странно, непривычно называть этого почти незнакомого человека по имени, это казалось слишком интимно, но что поделать, если она уже была без ума от него?
– Да самые обычные, в общем-то, конфликты, – улыбнулся сэр Ричард. – Была, например, одна старая королева, которая пыталась убить свою дочь, приревновав к её красоте и молодости. Ну и тому подобные вещи, какие в любом королевстве случаются.
