– Ника, наверное, я сейчас скажу полную чушь, но единственная причина вывести нас с Клавкой из игры – это желание сорвать наше участие в «Осенней Москве», – медленно сказал он. – Другой я не вижу.
– Но зачем? – Вероника смотрела изумленно: видимо, присущая ей логика разбивалась о Митино предположение в пух и прах. – Это же глупость! Или в российском спорте настолько сильна конкуренция, что ваши противники не гнушаются ничем, лишь бы вывести вас из игры? Кто, кстати, ваш основной конкурент?
– Мария Березкина и Александр Клюев. Они уже много лет пытаются нас обставить на российском чемпионате, но у них не получается. Они вечно вторые, но желание стать первыми не повод похищать человека!
– Для вас – не повод, а для кого-то другого вполне. – Эта девушка была так по-американски собранна и рассудительна, что Митя невольно любовался ею.
Конечно, осень – неподходящее время, чтобы влюбиться, да и обстоятельства тоже, но Вероника так хороша, что поневоле забываешь обо всем. – Хотя в одном вы правы, похищать ради денег гораздо логичнее.
Деньги… Победа… Турнир… Договор, который подписал именно он, Дмитрий Фриш, и в котором нет ни слова о Клавке… Победа… Деньги… Победа…
– Ника, – хрипло сказал Митя, – мне нужно срочно ехать домой. Кажется, я понял, что могло произойти. Просто чтобы в этом убедиться, надо срочно найти одну бумагу, которая хранится в моей квартире.
– Так поехали, – просто сказала она. – Только я сейчас предупрежу родителей, а то они могут начать волноваться.
Они быстро домчались до места. Митя посторонился, пропуская неожиданную гостью в свою квартиру, бросил короткое: «Проходи, располагайся, я сейчас», – и кинулся в спальню, где в специальном ящике в шкафу хранил все важные документы. Клавку его обстоятельность смешила, ибо у нее все валялось где попало и без всякой системы.
Спустя минуту Митя уже держал в руках договор, который имел глупость подписать полтора месяца назад. Жара ему тогда в голову ударила, не иначе. Жара или безысходность. Да, все сходилось. Частицы пазла в его голове вставали в нужную позицию. Вот только, что теперь делать?
– Вы проверили вашу догадку, Митя? – спросила неожиданно появившаяся за спиной Ника.
Оттого, что она внезапно перешла на его домашнее имя, он вздрогнул. Вещунья она, что ли? Митей его звали только родители и Клавка, для всех остальных он был Дмитрием, Димой, Димоном, и эта градация на своих и чужих его вполне устраивала.
– Проверил, да, – сказал он. – Только если все так, как я думаю, то это совершенно чудовищно.
– Мить, ты бы рассказал мне все, – попросила она, еще больше сократив дистанцию между ними этим легким переходом на «ты». Для Мити всегда это было проблемой.
Он повернулся, и теперь она оказалась совсем рядом. Он невольно отметил, что она бы идеально подошла ему как партнерша: ростом, весом, обликом. Они, наверное, смотрелись бы очень гармоничной парой. На танцполе. Мысль промелькнула и исчезла, вытесненная следующей. Теперь Мите очень хотелось ее поцеловать, что он и сделал, осторожно, боясь спугнуть неожиданно настигшую его удачу. Разве ж это не удача – влюбиться осенью?
Она ответила на поцелуй, страстно и очень серьезно, как, видимо, делала все, за что бралась. Поцелуй длился долго, и Митя уже начал изнемогать под шквалом обрушившихся на него чувств и желаний, но тут она отстранилась и как ни в чем не бывало потребовала:
– Расскажи.
И он рассказал.
Мама улетела в Германию в конце апреля. К тому моменту они с отцом собрали все деньги, какие только смогли, но все равно нашлась только половина требуемой на операцию и уход суммы. Митя метался по знакомым, унижаясь и клянча в долг, но особо никто не давал: все его друзья были людьми небогатыми, многие так и не восстановились после пандемийной катастрофы с малым бизнесом, да и все понимали, что вернуть деньги Митя сможет не скоро. И тут свою помощь предложила Маша. Вернее, разумеется, не свою, а своего отца.
С Машей, Марией Березкиной – соратницей по танцевальной школе и заядлой конкуренткой, – у него незадолго до этого вспыхнул короткий роман. Вспыхнул и погас, потому что, обладая яркой красотой, точеной фигурой и бесподобными ногами, Маша в довесок от природы получила еще и несносный капризный характер. Отец в ней души не чаял и разбаловал дочь до полного неприличия, готовый на все ради удовлетворения ее прихотей.
Когда Митя после месяца страстного романа заявил, что, пожалуй, им надо расстаться, Маша его даже не сразу поняла.
– Ты больной? – спросила она. – Разве не понимаешь, что, если ты будешь со мной, тебе больше работать никогда в жизни не придется? Только выступать. Если мы встанем в пару, отец горы свернет, станет спонсором всех крупных турниров. Димочка, мы с тобой просто должны стать чемпионами Европы, а потом мира!
– Мы с тобой? – удивился тогда Митя. – А как же Клавка и Саша?
Грязное и очень замысловатое ругательство, обозначавшее, куда должны отправиться их партнеры, было ему ответом. Танцевать с Машей он отказался и спать тоже, что она, как ему тогда казалось, восприняла довольно спокойно. Ответила только, что когда-нибудь он об этом пожалеет.
После этого разговора они не виделись пару месяцев, встретившись только в марте на чемпионате России, где Дмитрий Фриш и Клодия Подхомутова заняли первое место, а Александр Клюев и Мария Березкина – второе. А в конце мая Маша появилась на пороге Митиной квартиры без предупреждения и предложила помощь. Деньги своего отца, которые можно было взять в долг на операцию.
– С какими условиями? – спросил тогда Митя, понимая, что подвох точно есть.
– Ни с какими, – пожала плечами Маша. – Напишешь расписку на пятнадцать тысяч долларов. Потом решите с отцом, как тебе их отработать, сейчас важнее Ольге Тимофеевне помочь.
Ради того, чтобы помочь маме, Митя был готов на все, поэтому деньги он у Березкина-старшего взял и расписку написал, физически ощущая, как на его горле затягивается петля. Однако время шло, и ничего страшного не происходило. Мама успешно прошла операцию и курс лечения, вернулась в Москву, провела лето на даче и, кажется, потихоньку возвращалась к жизни. Результаты анализов у нее были хорошими и давали повод для сдержанного оптимизма.
И вот, когда Митя наконец решил, что может выдохнуть, ему позвонил Березкин, чтобы обсудить условия возврата долга. Когда Митя услышал, о чем идет речь, то ушам своим не поверил. Березкин был готов списать всю сумму при условии, что Дмитрий Фриш выиграет кубок «Осенней Москвы».
– Зачем вам нужно, чтобы мы с Клавкой выиграли? – изумленно спросил Митя. – Я бы еще понял, если бы вы просили нас не участвовать или проиграть, чтобы дать Маше и Саше шанс, но вы же просите именно выиграть!
– Да, я хочу, чтобы вы выиграли, – спокойно ответил Березкин. – Считай, что мне надоело, что Машка на паркете ногами машет. Я ей, может, тоже условие поставлю: если выиграет она, то я ей больше ни слова про танцы не скажу, а если проиграет, то уйдет из спорта. Вот и будет у вас обоих мотив для состязания. А я, старик, потешусь. Она выиграет – я ее увлечение за дело признаю, а ты мне деньги вернешь. Ты выиграешь, – деньги я потеряю, зато Машка за ум возьмется. Соглашайся, ты ж ничего не теряешь.
