Он пристально смотрел на меня. Я видел, что он колеблется, не зная, остаться ему или убежать. Но через секунду дверь открылась, и на пороге возник Дэвид. Он посмотрел на меня, затем на Фина и снова на меня. Его плечи поднялись, рот сжался. В эти мгновения он напоминал животное в клетке, готовое в любой момент наброситься на вас.
— Входите, — медленно процедил он сквозь зубы.
И тогда Фин повернулся и побежал. Увы, его отец был выше и сильнее. Он в два шага догнал Фина, прежде чем тот успел свернуть за угол, и повалил его на тротуар. С вызовом задрав подбородок, я наблюдал за ними. Мои зубы клацали от холода, я обхватил себя руками, пытаясь согреться.
В дверях показалась моя мать.
— Что тут у вас происходит? — спросила она, вглядываясь поверх моей головы. — Что, скажи на милость, ты натворил?
— Фин столкнул меня в реку, — пробормотал я, по-прежнему клацая зубами.
— Боже мой, — ахнула мама, втаскивая меня в дом. — Господи. Садись. Снимай мокрую одежду. Какого черта ты?..
Но я не вошел в дом и не снял одежду. Я стоял и смотрел, как Дэвид тянет своего взрослого сына через тротуар, словно лев пойманную жертву.
Вот и все, подумал я, вот и все.
38
В среду утром, после двух ночей в простеньком пансионе и пересечения оставшейся части довольно бурного Ла-Манша, Люси берет в Портсмуте напрокат машину, и они отправляются в Лондон.
Когда она покидала Англию, была зима, и ей казалось, что там всегда холодно. Что деревья всегда голые, а в ненастную погоду люди всегда тепло одеты и кутаются в шарфы. Но сейчас в Англии разгар долгого жаркого лета, и улицы полны загорелых, счастливых людей в шортах и солнечных очках, тротуары заставлены столиками уличных кафе, в фонтанах плещется ребятня, а у магазинов стоят шезлонги.
Сидя на заднем сиденье, Стелла таращится в окно машины; на коленях у нее устроился Фитц. Она еще ни разу не покидала Францию. Ни разу не покидала Лазурный берег. Ее короткая жизнь протекала исключительно на улицах Ниццы, между «Голубым домом», квартирой бабули и детским садом.
— Как тебе Англия? — спрашивает Люси, глядя на нее в зеркало заднего вида.
— Мне нравится, — говорит Стелла. — У нее хорошие цвета.
— Хорошие цвета?
— Да. Деревья очень зеленые.
Люси улыбается, и Марко, сверившись с картой на телефоне, указывает ей следующий поворот к автомагистрали. Через три часа Лондон начинает появляться в виде довольной облезлых пригородов. Люси видит, как Марко припал к окну, ожидая увидеть Биг-Бен и Букингемский дворец. Ее сын мечтает полакомиться гамбургерами и куриными наггетсами и походить по магазинам подержанной бытовой техники.
Наконец они переезжают реку. Лондон встречает их великолепным солнечным днем: река сверкает и переливается упавшими в нее алмазами света. Дома на Чейн-Уолк как будто омыты солнцем.
— Вот мы и приехали, — говорит она Марко. — Это тот самый дом.
— Который? — спрашивает тот, слегка затаив дыхание.
— Вон тот, — говорит Люси, указывая на дом номер шестнадцать. Ее голос звучит спокойно, но сердце болезненно бьется.
— Тот, с заколоченными окнами? — говорит Марко. — Вон тот?
— Да, — отвечает она, глядя на дом, одновременно выискивая глазами место для парковки.
— Большой, — говорит он.
— Да, — соглашается она. — Это точно.
Странно, но теперь, когда она смотрит на него глазами взрослого, дом выглядит меньше. В детстве она думала, что это особняк. Теперь она видит, что это просто дом. Красивый, но все же просто дом.
Становится ясно, что возле дома им не припарковаться, и они переезжают на другой конец Кингс-роуд. Чтобы припарковаться здесь, требуется загрузить в телефон специальное приложение.
Тридцать градусов, жара, как на юге Франции.
К тому времени, когда они подходят к дому, все трое обливаются потом, собака задыхается. Деревянный щит на двери заперт на навесной замок. Они становятся в ряд и разглядывают здание.
— Ты уверена, что это тот самый дом? — уточняет Марко. — Как здесь вообще кто-то может жить?
— Сейчас здесь никто не живет, — говорит она. — Но мы зайдем внутрь и будем ждать, пока придут другие.
— А как мы в него зайдем?
Люси глубоко вдыхает.
— Следуйте за мной.
39
На следующее утро Либби просыпается от яркого солнечного света. Она проводит рукой по полу под кроватью, затем шарит на тумбочке, пытаясь найти телефон. Его там нет. Воспоминания о ночи расплывчатые и туманные. Она резко садится и оглядывается по сторонам. Она в крошечном белой комнате, лежит на очень низкой деревянной кровати с огромным матрасом. И Миллер тоже.
Либби инстинктивно прижимает простыню к груди и только потом понимает, что она одета. На ней топик, в котором она была накануне вечером, и нижнее белье. Она смутно помнит, как, пока Миллер находился в ванной, стаскивала шорты.
Она смутно помнит, как полоскала рот зубной пастой, и чувствует, что та все еще липнет к зубам. Она смутно помнит много вещей.
Она в квартире Фина.
Она в постели с Миллером.
Они оба одеты и лежат «валетом».
Прошлой ночью Фин наливал им бокал за бокалом вина. И с пугающейся настойчивостью убедил их остаться на ночь в его доме.
— Не уходи, — повторял он. — Прошу тебя. Я только что нашел тебя. Я не хочу снова тебя терять.
— Вы меня не потеряете, — ответила она. — Теперь мы практически соседи. Смотрите! — И она указала через реку на благородный ряд домов, в числе которых был и номер шестнадцать.
— Прошу вас, — умолял он. Его длинные ресницы касались его идеальных бровей. — Это лучше, чем спать там на грязных старых матрасах. Оставайтесь. Утром я приготовлю вам вкусный завтрак! У меня есть авокадо. Ведь вы, миллениалы, любите такие вещи, не так ли?
— Я предпочитаю яйца, — ответил Миллер.
— Вы на самом деле миллениал? — спросил его Фин и, прищурив глаза, смерил слегка язвительным взглядом.
— Почти, — ответил Миллер. — Но что там с авокадо?
Либби смотрит на будильник на тумбочке: если она уйдет через восемь минут, то к девяти часам успеет на работу. Что лично для нее поздно, но ничего страшного с точки зрения телефонных звонков и заглядывающих с улицы клиентов.
Она надевает шорты и заставляет себя подняться с низкой кровати.
Миллер шевелится в постели.
Она смотрит на него.
Либби замечает на его плече, там, где рукав футболки задрался вверх, татуировку. Она терпеть не может татуировки. Что в наши дни создает для нее немало проблем при знакомстве с мужчинами. Но Миллер выглядит симпатично, этого у него не отнять. Мягкий и милый.
