Я понятия не имел — совершенно никакого понятия — о том, насколько изменится моя жизнь к концу лета, и что все то, чего я ждал и о чем мечтал, скоро покажется далеким сном.
10
Либби сидит за кухонным столом. Задняя дверь открыта во двор, который в лучах вечернего солнца кажется сумрачным, но все еще слишком влажным, чтобы там сидеть. В ее стакане диетическая кола со льдом. Она сейчас босиком, босоножки были сброшены спустя пару секунд после того, как она вошла в квартиру. Она открывает крышку своего ноутбука в розово-золотистом корпусе и запускает браузер. Она отказывается верить собственным глазам, увидев, что последним сайтом, который она просмотрела четыре дня назад, до того, как пришло письмо и перевернуло всю ее жизнь, был сайт местной школы сальсы. Господи, и о чем она только думала! Наверно, что это как-то поможет ей познакомиться с нужным мужчиной.
Она открывает новую вкладку и медленно, дрожащими пальцами, набирает в поисковике слова Мартина и Генри Лэм. Тотчас выскакивает ссылка на статью в «Гардиан» за 2015 год. Либби щелкает по ней. Статья называется: «Таинственный случай Серенити Лэм и кроличья лапка».
Серенити Лэм, думает она, это была я. Это — я. Я — Серенити Лэм. Я также Либби Джонс. Либби Джонс продает кухни в Сент-Олбансе и хочет научиться танцевать сальсу.
Серенити Лэм лежит в раскрашенной кроватке в комнате с деревянными панелями в особняке в Челси, рядом с засунутой под ее одеяло кроличьей лапкой.
Ей никак не удается обнаружить момент, в который Серенити Лэм перевоплотилась в Либби Джонс. Наверно, это случилось, когда приемная мать впервые обняла ее. Но тогда она была слишком мала, чтобы это понять. Она не знала о превращении Серенити в Либби, о том, как незримо раскручивались и заново скручивались нити ее личности.
Она делает глоток колы и начинает читать.
11
Дом в Антибе цвета увядших роз: приглушенно-красный, словно присыпанный пудрой, с пронзительно-синими ставнями. Люси жила в нем много лет назад, когда была замужем за отцом Марко. Даже через десять лет после развода она с трудом может заставить себя произнести его имя. Ощущение этого имени на языке и губах вызывает у нее тошноту. Но вот она, стоит возле его дома, и его зовут Майкл. Майкл Риммер.
На подъездной дорожке припаркован красный «Мазератти», скорее всего, взятый напрокат. Про Майкла можно сказать многое, но только не то, что он настолько богат, каким себя считает. Подобное утверждение в число его характеристик не входит. Она замечает, как Марко буквально пожирает машину глазами. Он замер, затаив дыхание, и на его лице написано неприкрытое желание, восхищение, восторг.
— Это не его машина, — бормочет мать, — он просто взял ее напрокат.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю, и все.
Она ободряюще сжимает руку Стеллы. Стелла еще ни разу не видела отца Марко, но она прекрасно знает, какие чувства испытывает к нему ее мама. Они подходят к двери, и Люси нажимает на медный звонок. К дверям подходит горничная в белом комбинезоне и латексных перчатках. Она улыбается.
— Добрый день, мадам, — здоровается она по-французски.
— Мистер Риммер дома? — спрашивает Люси на безукоризненном английском.
— Oui, — говорит горничная. — Да. Он в саду. Подождите одну минуту. — Она достает из кармана комбинезона маленькую черную «Нокию», снимает перчатку и, не сводя глаз с Люси, набирает номер.
— Кто мне представить вас?
— Люси, — отвечает та. — И Марко.
— Сэр… мистер Риммер, здесь женщина по имени Люси. И мальчик по имени Марко. — Она кивает. — Хорошо. Да. Хорошо. О’кей.
Она выключает телефон и сует его обратно в карман.
— Мистер Риммер велел отвести вас к нему. Прошу вас.
Люси следует по коридору за этой низенькой женщиной.
Шагая, она старается не смотреть на то место у основания каменной лестницы, где она лежала со сломанной рукой и сломанным ребром. Майкл столкнул ее, когда она была на четвертом месяце беременности, нося под сердцем Марко. Она старается не смотреть на то место в коридоре, где Майкл несколько раз ударил ее головой об стену, потому что у него, видите ли, выдался на работе плохой день — по крайней мере, так он объяснил случившееся спустя час, когда пытался помешать ей уйти, заявив, что он так сильно ее любит, что не сможет без нее жить. О, ирония судьбы! А теперь он женат на другой женщине и жив-здоров!
Они подходят к черному ходу, и Люси чувствует, как дрожат ее руки. Как же хорошо она знает эти огромные деревянные двойные двери! Они открываются в тропическое великолепие сада, где бабочки-бражники кормятся цветочной пыльцой, где в тенистых углах растут банановые деревья, где журчит, падая вниз с декоративных каменных горок, маленький водопад, а в самой южной точке под полуденным солнцем поблескивает прямоугольник лазурно-голубой воды.
А вот и он сам, Майкл Риммер собственной персоной. Сидит за столиком возле бассейна, с беспроводным наушником в одном ухе, перед ним — открытый ноутбук и два мобильных телефона. Однако небольшая бутылка пива сводит к нулю впечатление делового человека, которого он, несомненно, изображает.
— Люси! — восклицает он, расплываясь в улыбке, и вскакивает на ноги, втягивая при этом загорелый живот, дабы скрыть тот факт, что в сорок восемь лет он вряд ли может похвастаться спортивным телосложением тридцативосьмилетнего мужчины, от которого она сбежала десять лет назад. Он достает из уха наушник и направляется к ней. — Люси! — повторяет он с фальшивой теплотой в голосе и протягивает ей навстречу руки.
Люси машинально пятится назад.
— Майкл, — отвечает она, с опаской отодвигаясь от него.
Видя это, он протягивает руки к Марко и обнимает его.
— Так ты ей все-таки сказал?
Марко кивает.
Майкл бросает на него будто бы укоризненный взгляд.
— А это кто? — спрашивает Майкл, обращая внимание на Стеллу, которая цепляется за ногу Люси.
— Это Стелла, — говорит та. — Моя дочь.
— Ого! — восклицает Майкл. — Какая красотуля! Приятно познакомиться, Стелла.
Он протягивает ей руку. Люси подавляет в себе искушение оттолкнуть Стеллу в сторону.
— А это кто? — он смотрит на собаку.
— Это Фицджеральд. Или Фитц для краткости.
— Как Ф. Скотт?
— Да, как Ф. Скотт. — Она чувствует легкий прилив адреналина. Она отлично помнит сеансы «вопрос-ответ», которым он когда-то безжалостно подвергал ее, чтобы показать ей, что она глупа и необразованна, недостойна его и вообще, должна радоваться тому, что он снизошел до нее. Но в глубине ее души всегда было нечто крошечное, твердое и непоколебимое, напоминавшее ей о том, что он неправ, что однажды она уйдет от него, и как только это случится, она больше никогда не оглянется назад. И вот теперь она нервно отвечает на его вопросы, собирается попросить у него денег, и, по сути, отброшена назад — туда, откуда начала.
