Одолжи-ка мне чуток здравого смысла, – сказала Айрис. – Все мы сейчас идем по разделительной линии между одной и другой эпохами. Ты же знаешь, как поется в старой песне, да?
Что за старая песня? – сказала Шарлотта.
Ее торжественно поют по всему свету, когда мы переходим из одного времени в другое, – сказала Айрис.
Она напела отрывок из песни, которую поют на Новый год, когда все держатся за руки, скрещивая собственные руки перед собой.
За дружбу старую – до дна! За счастье прежних дней! – спела Айрис. – Протянем руку, старина, за счастье прежних дней
[72].
Старина? – сказала Шарлотта.
Здесь это означает «друг», – сказала Айрис. – И я знаю, прекрасно знаю, что мы не можем протянуть руку в буквальном смысле. Но мы должны выяснить, как нам протянуть побольше рук всеми возможными способами.
Старина.
Друг.
Шарлотта вышла из комнаты с телевизором. Села на лестнице с чем-то таким у себя внутри, немым и мертвым, как… что?
Рулон туалетной бумаги.
Шарлотта сильно ударила себя своей же рукой, своим кулаком, в грудь.
Больно.
Отлично.
Ударила еще раз.
Как встряхнуть свое мертвое «я», чтобы вернуть его к жизни?
Шарлотта услышала, как вошла Айрис. Она легко и ласково коснулась мимоходом ее лба. Под мышкой Айрис несла кучу белья для стирки, а во рту держала отвертку.
Айрис сбросила белье в прихожей, подошла ко входным дверям и принялась что-то делать с замком на внутренней двери.
Шарлотта увидела, что Айрис снимает замок.
Она выдвинула автоматический замок из гнезда и уронила его на пол. Затем пошла возиться с наружной дверью.
Вы их меняете? – сказала Шарлотта.
Здесь никого запирать не будут, такой карантин нам не нужен, – сказала Айрис. – Ведь люди и так уже слишком долго просидели взаперти.
Внутренний рулон туалетной бумаги побледнел у Шарлотты еще сильнее.
Отнести это белье во флигель? – сказала она.
Оно чистое, – сказала Айрис. – Но, если хочешь реально помочь, принеси все футболки, какие сможешь найти в доме.
Зачем? – сказала Шарлотта.
Маски, – сказала Айрис. – У меня здесь двенадцать своих. Нам понадобится от тридцати шести до сорока. Тридцать шесть минимум, по две на каждого, чтобы у всех была запасная. Включая тебя и меня. Принеси кухонные ножницы. Я тебе покажу.
Шарлотта пошла наверх, как человек, который идет наверх искать футболки.
Я мигом, – сказала она.
И вошла в свою комнату.
Это было три дня назад.
Она заперла дверь.
Взяла один стул и подсунула его спинку под самую ручку, чтобы нельзя было открыть снаружи.
Опустила штору.
Затем пошла и села на свою кровать.
Залезла в постель.
Натянула одеяло прямо на голову, потому что из-за края шторы все равно пробивалась полоска света.
Обхватила себя руками.
На безынтернетный телефон Шарлотты приходит эсэмэска.
От Арта.
Это происходит позже в тот самый день, когда Арт наконец позвонил, и они повздорили.
В эсэмэске говорится:
«Забыл рассказать тебе одну историю. Помнишь тех Гринлоу из Брайтона, что мы взяли с собой в Саффолк? Сегодня пришла посылка на имя Дэниэла. В посылке лежал малюсенький скрипичный футляр, а внутри футляра – малюсенькая скрипочка.
Помнишь детей? Мальчика, который по уши в тебя влюбился?
Он прислал записку: «Дорогой мистер Глюк, я подумал, возможно, вам понравится небольшой подарок из прошлого. С наилучшими пожеланиями от вашей сестры, Роберт Гринлоу». Скрипочка и впрямь – загляденье. Дэниэл не может вспомнить, о чем речь, но скрипка ему очень нравится, он от нее в восторге. Она лежит рядом с ним на кровати. Но я уверен, мать и отец мальчика не знают, что он ее прислал. У тебя есть их электронка или почтовый адрес? Нам нужно у них уточнить».
Шарлотта перечитывает эсэмэску.
«С наилучшими пожеланиями от вашей сестры, Роберт Гринлоу».
Шарлотта улыбается.
Протягивает руку и включает свет рядом с кроватью.
Вот что она помнит о том, как отвозила эту семью в гостиницу, где все они остановились, сразу после посещения мистера Глюка.
Мальчик: Почему он назвал камень ребенком?
Мать: Он старый. Старики выживают из ума.
Мальчик: Мне совсем не показалось, будто он выжил из ума.
Мать: Он настолько выжил из ума, что принял тебя за девочку.
Девочка: Ты – и похож на девочку.
Мальчик: Просто он на минуту принял меня за кого-то знакомого, вот и все. Девочка или мальчик – это не главное. Он не был выжившим из ума, когда мы говорили об Эйнштейне.
Шарлотта: Когда вы говорили с ним об Эйнштейне?
Мальчик: Он знает кучу всего про Эйнштейна. Он знает о том, что Эйнштейн в детстве играл на скрипке, и он знает, что Эйнштейн очень любил Моцарта. И он рассказал мне, что «Эйнштейн» означает по-немецки. Это не просто фамилия, а два слова. Это означает буквально «один камень» или «какой-то камень». Ну и потом мы поговорили об эйнштейновской теории камня, и об этом он тоже знает.
Шарлотта: Что за эйнштейновская теория камня?
Мальчик: О том, что реальность не такая, какой мы ее видим или какой она представляется, и это можно доказать. И о том, что наш разум очень восприимчив и мы постоянно что-то выдумываем про реальность – выстраиваем геометрическую фигуру из разноцветных камней и считаем их. Потом прибавляем еще камней, да? Но когда снова их пересчитываем, то будто ничего и не прибавляли, поскольку их количество на вид составляет в сумме столько же, сколько и раньше.
Мать: Теперь и у меня ум за разум заходит.
Мальчик: А еще мы говорили о том, как встречаются частицы, в смысле, когда две частицы встречают друг друга, и как в обеих что-то меняется. И после этого, даже если частицы совсем далеко друг от друга, когда меняется одна, меняется и другая.
Девочка: Ну да, как когда Артур встретил Элизавет. Господи. Кто-нибудь еще видел?
Мать: Ох, я видела.
Девочка: Шарлотта, вы видели?
