Ханна молча прощается со спиной мужчины, который на миг показался ей немного похожим на брата.
Она выбирает бедно одетую старуху с кучей мешков и пустой плетеной коробкой, в каких держат кур, и становится прямо за старухой.
Моя мать больна… Я не знаю… Та женщина, которую вы только что пропустили, она моя провожатая, ее прислала моя тетка, чтобы встретила меня на станции, я приехала из Лиона и не знаю этого города, возможно, она не будет меня ждать, она глухая, смотрите, она уходит без меня, а я не знаю, куда идти.
Ханна протягивает руки. Окидывает форму на мужчине своим самым прекрасным сердитым взглядом. Мужчина краснеет, не глядя, возвращает документы и кивком пропускает ее.
Она вдыхает полной грудью, затем выдыхает.
Она ускоряет шаг, словно догоняя старуху. Ханна следует за ней на расстоянии по оживленным улицам к менее оживленным улицам, мимо домов, пока не остается никаких домов – ничего, кроме выдранной травы и высохшей грязи там, где грузовики разворачивались на дороге, на окраину городка, а затем за город, где начинаются поля.
Она видит военный серый цвет и разметку, блокпосты вдоль границы.
Обе идут по нижней дороге между разбросанными там и сям пашнями.
Когда женщина уходит прочь от холмов, Ханна останавливается под деревом, снимают туфлю и заглядывает внутрь, словно ищет камешек. Ханна ждет, пока женщина скроется близ кучки домов.
Сама же отправляется в противоположную сторону вдоль края лужайки.
Совершенно прекрасный вечер. Густой летний свет. Ханна идет, пока не добирается до того места, где стоял дорожный указатель деревни. Она проходит мимо домов, словно знает, куда держит путь. Работающие люди видят ее, но не трогают. Она больше часа идет между полями по грязной дороге, под птичье пение, в вечернем запахе травы.
Затем видит дом на отшибе, во дворе полно гусей, укладывающихся на ночь, позади высятся горы.
Ханна открывает ворота.
Лает собака.
К двери подходит женщина и открывает, придерживает собаку за шкирку.
Чего вам? – говорит женщина.
Позади женщины – мужчина, и собака в дверях, ведущих в другие комнаты.
Я хотела узнать, нельзя ли попросить у вас стакан воды, – говорит Ханна.
Стакан воды, – говорит женщина.
У меня есть немного денег, если вы возьмете вознаграждение за доброту, – говорит Ханна.
Она улыбается своей улыбкой.
Женщина оборачивается к мужчине.
Да, вечер теплый, а вы долго шли, – говорит мужчина.
Путь у меня неблизкий, – говорит Ханна. – Но в небе еще светло.
Мы с радостью дадим вам и чего-нибудь поесть, если вы заплатите за это какую-то мелочь, как предлагаете, – говорит мужчина.
Это так мило с вашей стороны, – говорит Ханна.
Она садится за стол. Мужчина говорит что-то собаке. Та успокаивается. Женщина кладет на стол перед Ханной ложку.
Спасибо, – говорит Ханна.
Хозяева кладут хлеб, ставят стакан с водой из кувшина, а затем тарелку с каким-то жарким. «Вкусно», – говорит она. Женщина с гордостью выпрямляется.
Ханна представляется Адриенной и называет город, до которого купила билет на поезд.
Отсюда больше часа ходьбы, – говорит женщина. – Да к тому же комендантский час. Мы можем дать вам одеяла, и вы переночуете в амбаре, если хотите переждать до утра.
Вы по-настоящему добры, – говорит она. – Мне так сильно повезло, что я постучала в вашу дверь.
Она кладет на стол две банкноты.
Я уйду, едва рассветет, – говорит она. – Больше вас не побеспокою.
Вы совсем нас не беспокоите, – говорит женщина.
Ханна направляется в амбар с мужчиной, несущим свернутые одеяла. Собака миролюбиво идет рядом.
Горы, – говорит Ханна. – В любое время дня или вечера. Какая красота.
Да, – говорит мужчина. – Мы всегда считали их своим добром.
Он улыбается ей.
Где кончается Франция и начинается Швейцария? – спрашивает она.
Мужчина ведет ее за амбар и показывает в сумерках на грязный дворик, битком набитый козами, у задней части дома. Мужчина проводит ее на край двора. Просовывает одну ногу сквозь проволоку на заборе.
Теперь я в двух странах сразу, – говорит он. – Мои козы, когда пропихивают головы сквозь забор, лакомятся вкусной травой обеих стран. Всегда так было. У нас отменное молоко.
Он втягивает ногу обратно. Стоит у себя во дворе и смотрит на Ханну с полной искренностью.
Как вам повезло, – говорит она.
Он морщит свое загоревшее лицо.
А если бы я привозила родню, хоть изредка, особенно малышей – у меня в семье много детей – хотя бы время от времени, к вам в гости, чтобы полюбоваться прекрасным видом? – говорит она. – Или, возможно, прислала бы родственника с какими-то членами семьи? Возможно, вы были к ним так же добры, как ко мне? Разумеется, за небольшое вознаграждение за такую доброту.
Мы будем всегда рады принимать гостей из вашей родни. А вон там
(он показывает за забор – на поросший травой простор, что заканчивается лесом)
там начинается тропинка через леса. Всего один высокий забор, и мои козы легко подлезают под него, если постараются. Прекрасная живая природа – эти леса. Очень приятная прогулка. Еще я знаю человека в городе. Он мэр. Сам очень любит семейную жизнь. Я оставлю вам записку к нему, напишу, что мы с вами старые друзья, оставлю ее наутро на пороге, можете взять с собой.
Когда мужчина возвращается в дом и солнце садится, Ханна складывает одеяла одно на другое в углу амбара, где стоит высокий стог сена. Садится на одеяла, откинувшись на стену из сена, прогоняет с носа крохотную муху. Проверяет наличные. Проверяет документы. Засовывает руки в карманы и закрывает глаза.
Хорошие люди.
Пронесло.
Клод все устроит.
Клод достал ей документы, хорошие – подлинное мастерство. Когда парк заполонили цветы, а город впервые заполонили подонки, она сидела в парке с книгой в руке – Рембо, «Озарения». Клод подошел и сел рядом. Он был интересный, серьезный, но улыбчивый, говорил с беспечностью. «Ô saisons, – сказал он, – ô châteaux. Недостатков кто не лишен? Постигал я магию счастья, в чем никто не избегнет участья. Пусть же снова оно расцветет, когда нам де Голль пропоет»
[47].
Когда она повернулась к нему и улыбнулась, он сказал слово: «Да?»
«Да», – сказала она.
