Нет, – говорит Шарлотта, – лично – нет. Совсем не знала.
Но она прожила хорошую долгую жизнь, – говорит мать. – Девяносто два. В этом смысле.
Поразительную жизнь, – говорит Шарлотта. – Лоренца Маццетти. Правда.
Шарлотта отдает телефон мужчине.
Фильм называется «Вместе», – говорит она.
Она смотрит на Роберта.
Расскажи ей, – говорит она. – В смысле, Эшли. Расскажи ей об этом, это убедительная история, и, возможно, она просто, понимаешь… что-то изменит. Расскажи ей за меня. Не забудь.
Расскажу, – говорит Роберт. – Расскажу, как только увижу. Не забуду. Лоренца. Маццетти. «Вместе».
Надо признать, искусство нередко приносит пользу, – говорит мать. – Хоть и не всегда. Я к тому, что самые прекрасные слова на свете проходили сквозь меня и снова выходили наружу, точно избыток витамина С. Но тогда я была молодой и глупой и думала, это просто слова, била на эффект. Ты произносишь их вслух, чтобы понаблюдать, какую власть имеешь над другими, когда заставляешь их что-то чувствовать. Я играла покойницу – покойницу, которая воскресает. Через день, две недели подряд. То в одном, то в другом городе, тем летом. В Саффолке.
Тем вашим бессмертным летом, – говорит мужчина.
Затем Роберт ни с того ни с сего говорит:
А можно и мне поехать? В Саффолк?
Не говори глупостей, Роберт, – говорит мать.
Почему нет? – говорит мужчина. – Если хочешь. Места навалом.
Чудесная мысль, – говорит Шарлотта. – Давайте все поедем?
Простите его за нахальство, – говорит мать. – Он не может поехать с вами в Саффолк. У него школа.
Ну да, хотелось бы куда-нибудь съездить, – говорит сестра.
Вы запросто все поместитесь, – говорит Шарлотта.
Мать начинает смеяться.
Я смеюсь над тем, как моя дочь сказала, что поедет куда-то на машине, – говорит мать.
Она электрическая, – говорит сестра.
Хотя, когда я говорю «все», я не имею в виду, что Эшли и ваш бывший муж тоже поместятся, – говорит Шарлотта.
Бонус, – говорит мать. – Было бы здорово – немного разрядки. Отличная мысль. Вы так любезны. Но мы не можем. Взгляните на Сашину руку.
С рукой все хорошо, – говорит сестра. – Она хочет поехать.
Нет-нет. Просто я не могу ничего делать стихийно, – говорит мать.
Почему? – говорит мужчина. – Один раз живем. Ну, или два – в вашем случае. Через день, две недели подряд.
Все смеются. Мужчина кажется очень удивленным, а затем довольным.
Но мы же друг друга почти не знаем, – говорит мать.
У меня есть кредо, – говорит мужчина. – И оно таково: время, потраченное на жизненный обмен, и время, проведенное с совершенно или сравнительно незнакомыми людьми, иногда неплохо окупается. А в некоторых случаях даже способно изменить жизнь.
Да! – говорит мать. – Это так!
Она краснеет.
Роберт и его сестра оба это замечают.
Нет, я должна отправить их в школу, – говорит она. – И где мы остановимся? И как насчет… как насчет всего остального?
Я не могу пойти сегодня в школу с такой рукой, – говорит сестра.
Тогда ты не можешь и в Саффолк поехать, – говорит мать.
Завтра же суббота, – говорит Шарлотта. – Можете переночевать где-нибудь у моря, а обратно отправиться поездом, когда вам будет удобно.
Но мы ведь и так живем у моря, – говорит мать.
Море там другое, – говорит сестра.
Более или менее, – говорит Шарлотта.
Но у вас же свои дела, семейные, – говорит мать. – Мы не можем встревать.
Я собираюсь встретиться с совершенно незнакомым человеком, – говорит мужчина. – Это займет около часа. И вообще, вы можете делать все что угодно. Можете отвалить в любом пункте, какой вам только приглянется.
Куда вы точно едете? – спрашивает мать.
Мужчина называет место, о котором Роберт никогда не слышал.
Нет, не знаю такого, – говорит мать.
Шарлотта называет другое место, о котором Роберт никогда не слышал. Мать словно испытывает оргазм.
Вот! Точно! – говорит она.
Значит, там вы и были бессмертной? – говорит мужчина.
Да, – говорит мать. – Это поразительно. И вы едете туда, именно в это место. Сегодня.
Его мать флиртует с мужчиной.
Так поехали. Сможете рассказать нам о вашем бессмертном лете. В пути. Лето же в пути, даже в феврале, – говорит мужчина.
Мужчина флиртует с его матерью?
Тонко подмечено, – говорит мать.
Он писатель, – говорит Шарлотта. – А ты, – говорит она (на мгновение опустив руку Роберту на плечо и словно ударив Роберта током), – наконец сможешь рассказать нам историю о песочных часах и клее.
Историю о чем? – говорит мать.
«Шарлотта знает».
Она знает, что он вредитель.
В груди у Роберта екает, словно камень опускается на глубину.
Затем Шарлотта подмигивает Роберту.
В мгновение ока жизнь снова становится возможной.
Мать забывает спросить о клее (и слава богу) и впадает в лирику, говоря о молодости и стихийности, о беседах в пол-одиннадцатого утра, посвященных времени и природе воображения, и о дорожных приключениях.
Она отправляет его с сестрой упаковывать вещи для ночевки.
Прости меня, пожалуйста, – говорит он сестре по пути наверх. – Я не знал, что будет больно. Прошу, не рассказывай.
Я тебя убью, – говорит сестра. – У меня теперь на всю жизнь шрам останется.
Один стежок, но вовремя – это было очень остроумно, – говорит он. (Задабривание.) – И пожалуй, теперь ты никогда меня не забудешь. Только взглянешь на него, и тут же меня вспомнишь. На шрам, в смысле.
Ты безмозглый мелкий мудозвон, – говорит сестра. – И что ты, на хрен, сделал с дистанционкой?
По почте отправил, – говорит он.
Чего-чего? – говорит она.
Положил в конверт, – говорит он, – и наклеил пару марок из папашиной коллекции…
Подарочные марки? – говорит она. – Какой набор?
Военная папка. Четыре из «Звездных войн» 2015 года, три из «Папашиной армии»
[20], – говорит он.
Он тебя прибьет, – говорит она. – Точно прибьет. Куда ты ее, на хрен, отправил?
