– Тролль-обманщик, ворующий людей? – предложила я, и Белль смешливо фыркнула. – Мне всего лишь нужно знать, откуда он родом, как долго он прожил в нашем королевстве и в каких его тёмных делишках может участвовать моя сестра.
– Джилли, не волнуйся ты так! – покачала головой Белль. – Королевский двор делает всё необходимое, чтобы найти и обезвредить его. Отчасти для этого нас сюда и вызвали. Себастьян сам давно уже пытается выследить этого мошенника.
– В самом деле? – удивилась я.
Белль присела на банкетку, пристроив стопку книг на колени.
– Не многие знают, что именно Румпельштильцхен и есть тот злодей, который наложил на Себастьяна заклятие в дни его молодости. Да, в то время принц был совсем другим человеком. Высокомерным. Эгоистичным. Его интересовали только личные желания и нужды, и Штильцхен сумел этим воспользоваться. Если говорить вкратце, он заколдовал Себастьяна, и тот был обречён на долгое существование в облике чудовища.
– Я этого не знала. – Интересно, а чего ещё я не знала о принце? – Тем более вы должны понять, почему я так хочу побольше разузнать о Штильцхене. Почему мне нельзя почитать о нём? Ведь это просто книга!
– Ни об одном томе, который ты видишь здесь, нельзя сказать, что это «просто» книга, – спокойно ответила Белль. – Книги способны переносить нас в другой мир. Они заставляют нас поверить, что нет ничего невозможного. Истории злодеев тоже могут внушить веру в самые тёмные, самые страшные вещи. И хотя любое знание даёт силу, Флора настояла, чтобы доступ к этим опасным книгам получали только самые надёжные ученики – те, которых не смогут поколебать никакие искусные злодейские ухищрения. – Она сочувственно улыбнулась мне. – Прости, но я не думаю, что в этом списке есть твоё имя.
– А как попасть в этот список? – не сдавалась я.
– Джиллиан, – терпеливо продолжала Белль, – послушай меня. Я знаю о твоей сестре и знаю, как много делают правители Чароландии и других королевств, чтобы напасть на след Румпельштильцхена и его сторонников. Но поиски требуют времени – особенно если тот, кого ищут, не хочет, чтобы его нашли.
– Вы говорите о нём или о моей сестре? – тихо переспросила я.
– Возможно, о них обоих, – вздохнула Белль. – Ты сыграла важную роль в истории этой школы, а значит, твоя судьба неразрывно связана с этим местом, но ты должна понять, что у твоей сестры может быть иной путь в жизни.
– Но ведь она моя сестра, – с тоской сказала я. – Она должна быть на стороне добра. Как я.
– Надеюсь, что так оно и есть, – кивнула Белль. – Почему бы тебе не рассказать мне о ней побольше? Ты принесла с собой то, что уже успела сделать к проекту? – Она поманила меня к столу, парящему в нескольких футах над полом, и подтолкнула ко мне такой же парящий стул.
– Я пока не готова показывать, что у меня получилось.
Потому что и показывать-то нечего.
– Джилли, я не собираюсь судить твою работу. Просто я хорошо умею слушать. – Белль похлопала рукой по соседнему с ней стулу, приглашая меня сесть. – Быть может, мы сумеем подобрать для тебя книги, которые помогут тебе закончить дело, не прибегая к биографии Румпельштильцхена.
Трудно отказать преподавателю, если он к тому же ещё и принцесса. Я покорно развернула свой пергамент.
Пока я успела изобразить на нём большое дерево, разместив у его основания имена матери и отца. От них тянулись ветви с именами моих братьев и сестёр и моим собственным именем. Следуя указаниям принца, я постаралась, чтобы это фамильное древо было не простой схемой, а живой историей моей семьи. Я упомянула вкусы и пристрастия моего отца, добавила сведения о его мастерской, перечислила блюда, которыми кормила нас мама, и описала, как от неё пахнет (обувной кожей и ваксой). Принц велел нам не забывать и о старших поколениях, поэтому я написала, что мой дед тоже владел сапожной мастерской, а бабушка работала на курсах повышения квалификации для фей-крёстных. Но дальше моя работа не продвинулась: рядом с веточками, отведёнными для моих братьев и сестёр, было пусто.
Белль обвела пальцем их имена, особенно задержавшись на «Анна».
– Неужели тебе нечего сказать о твоих младших братишках и сестрёнках?
Я не собиралась этого говорить, но слова сами хлынули из меня бурным потоком:
– Нет, потому что я рассорилась со своей семьёй! С отцом – потому что он не нашёл Анну! С мамой – потому что она так глупо поверила письму, которое получила с пегасовой почтой, где говорилось, что с Анной всё в порядке! И с моими братьями и сёстрами – потому что они так и не поняли, что произошло! И я ужасно злюсь на Анну за то, что она выбрала его вместо нас!
Ох... какое облегчение наконец высказать это вслух!
– Джилли, ты имеешь полное право злиться, но всё, что ты говоришь, относится к настоящему. А задание посвящено твоему прошлому. – Белль прижала палец к тому месту, где должно было говориться о моей учебе в СИШ и моих заслугах. – Ты ведь не всегда сердилась на них, верно? Так какие отношения у тебя были с Анной раньше?
Я гневно отбросила свиток:
– Не помню.
– Не помнишь или не хочешь вспоминать? – мягко спросила Белль. Я промолчала. – Вернуться в прошлое бывает очень трудно, особенно если это причиняет боль. Давай расскажи мне о других твоих братьях и сёстрах. Кто такой Хэмиш?
Я невольно улыбнулась:
– Он смешнее всех шутит. А Феликс зато умеет всё починить. У Трикси чудесный голос, я никогда такого не слышала – ну, разве что у Эл-Гри такой же красивый. А Анна... – Я спохватилась: надо же, чуть не попалась на удочку Белль! – О ней я не хочу говорить.
Одна из фей погасила свет над библиотечной стойкой. Разве они работают не до девяти часов?
– Что бы ни случилось, она всё равно твоя сестра, – сказала Белль. – У вас наверняка были и счастливые времена.
– Да, я тоже так думала, – с болью вздохнула я, отводя глаза от пустого места на фамильном древе. – Но всё это оказалось неправдой.
– Как так?
Мне проще было зарыться в груду книг, чем говорить об этом, но Белль смотрела на меня с таким участием, что я сама не заметила, как раскрыла ей душу:
– Долгое время я думала, что она счастлива, а потом выяснилось, что нет. Мне казалось, её занимают только Рапунцель с её шампунями, смешные заколки и игры с приятелями. А в действительности она тайком страдала, думая, что живёт в моей тени и что я отняла у неё шанс стать помощницей отца в его мастерской. А ведь мне совершенно не нужна эта мастерская. Я была бы только рада уступить её Анне – но я даже не могу сказать ей об этом: ведь теперь её здесь нет! Она исчезла, и я не знаю, вернётся ли она когда-нибудь. И расспросить её для моего проекта я тоже не могу. Значит, я опять получу плохую оценку и меня вышвырнут из программы «ШОГ». – В глазах у меня защипало. – Но знаете, что хуже всего? Что я даже не могу попросить у неё прощения за то, что принесла ей столько огорчений. Если бы она знала, как я сожалею, она бы наверняка вернулась. Точно вернулась бы. – Моим щекам стало совсем горячо от слёз.
