– На нее и ее родителей! Сегодня! Наша верховная Бера, она…
– Константин Савельевич мертв, мать Юли в больнице, но неизвестно, выживет ли она. Сама Юля… мы подозреваем, что ее похитили!
– Нет!!!
– Да.
– Нет, ты не понял! К ней отправлена группа убийц! Трое медведиц!
– Где!? Когда!?
Вместо ответа Даша просто включила нужный отрывок пленки. Попала не сразу, но инструкции другим группам Валентин тоже слушал, не перебивая. А потом медленно заговорил, видимо, размышляя.
– Сейчас… где ты сейчас находишься?
– В машине. У Горьковской библиотеки.
– Это кстати! Там у них есть Интернет!
– Да. А…
– Иди к ним! Заплати любые деньги! И сбрось эту запись, чтобы она не пропала! Создай несколько почтовых ящиков, скинь их адреса мне…
– Там много!
– Плевать!!! Дашка, ты не понимаешь!? Мы должны сделать все, чтобы эта запись не пропала! Ты можешь где-нибудь отсидеться до вечера?
– Все так серьезно?
– Даша, милая, кто мог пообещать что-либо вашей верховной Бере? Да такое, чтобы та решила наехать на Мечислава?
– Только другой вампир.
– Вот! И в ранге не ниже Князя. Поэтому сейчас ты делаешь кучу копий и рассылаешь их по всем адресам. Адреса сбрасываешь мне. А сама сидишь тихо, как мышка – и ждешь моего звонка! Или еще лучше – едешь ко мне, в штаб-квартиру лис. Я сейчас позвоню и предупрежу.
– А ты уверен?
– Даша, милая! Я не стану рисковать тобой!
И столько любви и нежности звучало в его взволнованном голосе…
Лопух? Олух!? Даша вспомнила медведиц, которые смеялись над главой вольпов – и ехидно фыркнула.
Да сами вы идиотки!
Посмотрите, насколько у него доброе и верное сердце, какая душа… проглядели? То-то! А теперь он мой! Никому не отдам! Любого порву, кто приблизится!
– Ладно. Я сделаю все, как ты сказал – и еду к вам в штаб-квартиру.
– Я люблю тебя. Будь осторожна.
– И я тебя. Ты тоже побереги себя?
– Обещаю. Целую.
– И я тебя. Еду.
Даша выскочила из машины и рванула к библиотеке. В чем-то Валентин прав. Такие вещи лучше не носить при себе. Их обязательно надо донести до Князя Города.
Он оценит.
* * *
Тошно. Почему мне так тошно и плохо?
Я отравилась?
Дурнота накатывает волнами, заставляя меня стискивать зубы от боли. Голова совершенно чугунная, мышцы сводит судорогой, глаза не разлепляются, зато желудок настойчиво тычется где-то в районе трахеи.
Я не выдерживаю, поворачиваю голову набок и что-то, по ощущениям литра три жидкости, выливается из меня наружу.
Слышится чей-то мат.
И кто!?
На кого это я попала?
Говорят, если нагадит птица – к деньгам. Если нагажу я – а черт его знает, к чему? Мысли сонные и вялые. Мне надо что-то сделать, определенно… что именно?
Не помню, ничего не помню… где я?
Кто я?
Вокруг все кружится и мутится. Потом глаза заволакивает разноцветная пелена.
А потом она раздвигается – и я ясно вижу экстрасенсиху Татьяну.
О, черт!
Это мой глюк?
Дайте скорее закусить! Или еще выпить… не хочу ЭТО видеть…
Лицо экстрасенсихи исполнено какого-то хищного злорадства.
– Что ж, вот мы и встретились. Не так ты и грозна, когда лежишь тут, беспомощная… Ты все забудешь, Юлечка. Ты ничего не будешь помнить. Зато я все буду знать. Сейчас я осторожненько попытаюсь отрезать тебя от твоей магии – и все будет хорошо.
На шее смыкается что-то обжигающе холодное.
Руки?
Две ледяные ладони.
И в следующий миг волна черноты накрывает меня с головой. Так чувствует себя человек, внезапно потерявший все шесть чувств. Остается только одно. Всепоглощающее. Уничтожающее меня.
Боль.
Сначала нестерпимая. А потом уже ласковая и даже привычная. Она обнимает меня, отделяет сознание от тела – и я уплываю. Я знаю, там, где мое тело, сейчас происходит что-то кошмарное. Но вернуться не могу. Это слишком для человека. Я не выдержу. Я сойду с ума. Хотя… возможно и уже сошла…
И только где-то на грани звучит или ощущается злорадное:
– Ты сама виновата. Сама виновата… надо было по-хорошему, пока тебя добром просили…
И я уплываю все дальше и дальше в эту черноту.
Я умираю?
Наверное, да.
Я проваливаюсь, умираю, растворяюсь в небытии, меня просто поглощает нечто невразумительное и на редкость неприятное…
Но так не должно быть! Меня должна после смерти принять моя поляна, а не это… гнусное варево!!!
Я не хочу!!!
Я не позволю!!!
Алым вспыхивают нити моей кровной связи. И последним усилием я зову единственного человека, который может мне помочь…
– Мечислав!!!
* * *
– Давление семьдесят на двадцать! Пульс сто пятьдесят! Мы теряем ее!!!
– Ничего! Это просто побочные эффекты!
Татьяна с удовольствием разглядывала девушку, лежащую на кушетке. Сейчас все ее тело билось и изгибалось в конвульсиях. Она металась так, что трое мужчин не могли удержать ее на месте. Выгибалась, сворачивалась в кольцо, распрямлялась, выгибаясь дугой – и опять сворачивалась назад, зубы были сжаты с такой силой, что казалось, сейчас треснут челюсти. На висках и шее взбухли синие вены.
– Вы что!?
Отец Михаил, влетевший в комнату, замер от ужаса.
– Ничего страшного, – улыбнулась Татьяна. – Я даже не ожидала, что на нее это так подействует!
– Да она сейчас сдохнет у нас на руках! – взвыл один из мужчин. – Давление падает! Здесь уже не больше сорока! Пульс вообще бешеный, вы посмотрите, она же вся в судорогах…
– Это пройдет, – попыталась уверить Татьяна.
Но ее уже никто не слушал.
Тело девушки выгнулось в последний раз – и бессильно обмякло на диване.
– Пульса нет!
– Она не дышит!
– Отойди от нее по-хорошему! Мы ее не откачаем!
Сильные руки оторвали ладони экстрасенсорши от шеи умирающей девушки!
– С ума сошли!? – взвыла Татьяна, отлетая в угол комнаты. Но ее уже никто не слушал.
Двое мужчин уже бросились делать искусственное дыхание. Третий держал Юлю за руку, лихорадочно пытаясь нащупать пульс. Пульс не находился.
