И вот сейчас не произошло ничего. Сонливость не отступила. Вялость не пропала. Я продолжал проваливаться в зыбкую трясину нежеланного сна.
Встряхнись!
Встав, еще ничего не понимая, но уже чувствуя острую тревогу, ударил ладонью о холодное стекло.
Взбодрись!
Руку обожгла боль. А сонливость стала лишь сильнее.
Вот теперь уже не до шуток. Упираясь руками в стекло кокпита, я смотрел на бушующую впереди лютую пургу. Во мне стремительно разгоралась паника. Нет. Не паника. Не помню, чтобы я паниковал хоть когда-то. А вот бояться мне приходилось. И сейчас я испытывал именно это чувство – страх.
Со мной что-то не то.
Еда!
Я съел дары кормильни, выпил горячий травяной отвар, сдобренный медом. И меня стремительно вырубает. Это не усталость. Меня оглушили какой-то химией. И если бы не мое нежелание спать, я бы ничего не понял. Даже сейчас я вполне контролировал себя. Часть мозга в страхе. Другая часть спокойная и сонная. Тут не просто снотворное. Тут какая-то смесь из снотворного и успокоительного. Сон подступает медленно, химически усмиренный разум даже не протестует. Хочется добраться до постели, закутаться в одеяло и спокойно заснуть.
Может я просто перенервничал? И придумал себе это?
Проверить легко.
Повернувшись, я побежал, держа путь к кормильне. Побежал через весь крест. Дыши. Дыши глубже. Сейчас я взбодрюсь и пойму, что просто незаметно задремал и не заметил, как мне приснился мимолетный кошмар, который я принял за реальность. Беги. Беги быстрее. Еще быстрее! Добежал. Оттолкнулся ладонями от стены. Припал к трубке и выпил не меньше пары литров воды, действуя инстинктивно. Поздно уже вызывать рвоту – еда полтора часа в моем желудке. Все всосалось в кровь. Или я на самом деле все придумал.
Назад! Бегом!
И снова укол леденящего страха. Успокоенность исчезла. Сердце застучало как бешеное, когда я понял, что ноги стали ватными и начали подгибаться. Это не придуманная угроза! Меня опоили. Я отключаюсь. Черт! Остановившись, оперся о стол, лихорадочно перебирая в голове варианты.
Меня отравили, и я умираю?
Нет. К чему? Я узник исправно дергающий третий рычаг. Гордость тюрьмы. Ко мне можно смело водить экскурсии узников-новичков, чтобы поглазели на столь продуктивного и спокойного сидельца.
Тогда зачем?
Ответ на поверхности – досмотр! Случилось то, чего я боялся больше всего. Вот-вот в камеру нагрянут тюремщики. И спокойно ее осмотрят, пока я валяюсь в отключке. Найдут пробитый потолок… и мне конец.
Успокойся. Успокойся. Успокойся.
Главное не просто ждать неминуемого, а готовиться к нему. Я знаю, что делать – озарение пришло секундой ранее. Навалившись на стол, порылся в кармане, выудил ключ. Сползя вниз, открыл тайник. Взял небольшую баночку, вытряхнул на ладонь три темные горошины. Поколебавшись, забросил в рот одну. Разжевал. Вкус сладковатый, приятный. Следом отправил вторую горошину, но жевать не стал, катая ее во рту и понемногу рассасывая. Третью горошину зажал в руке. Сгреб со стола отвертку с молотком. Придерживая локтем сползающее одеяло, добрался до нар. Улегся, накрылся, запихнул отвертку в правый рукав, молоток спрятал под одеялом. Вытянулся и затих. Прислушался к своим ощущениям.
Волны сонливости накатывали безостановочно. Усилием воли я удерживался от проваливания в сон. Но бороться становилось все труднее. Я принял две горошины, третья наготове. Принял бы и ее, но боюсь передоза. Заявленные свойства – бодрость и спокойствие. Посмотрим… посмотрим…
Перелом произошел минуты через три. К тому моменту я уже почти отчаялся. Тело казалось бескостным студнем, мозг недоумевал, почему мятежный разум до сих пор не спит. Глаза давно закрыты и поднять веки не могу – налиты свинцом. И тут я почувствовал прилив бодрости. Сердце заколотилось быстрее, удалось приоткрыть глаза, спать все еще хотелось, но на первый план вышла странная веселость и желание чем-нибудь заняться. Сработало…
Рискнув, попытался расслабиться и заснуть – просто для теста. И у меня не вышло, несмотря на сохранившиеся отголоски сонливости. Получившее новую химическую пилюлю тело круто сменило курс и теперь решительно отказывалось от сна. И лежать оно не хотело. Я рвался встать, пройтись, возможно заняться уборкой. Можно и тренировку с гирей повторить – сил достаточно.
Но я и не двинулся. Укрытый с головой одеялом, продолжил лежать, глядя на освещенный центральный коридор сквозь оставленную щель. Это вполне нормально, когда узники спят, закрывшись с головой – яркий свет не затухает, а глазам требуется отдых.
Тикали секунды. Минута сменяла минуту. Я лежал уже полчаса, если не обманывал внутренний хронометр. Ничего не происходило.
Сейчас, когда сонливость отступила, в голову закралось сомнение – а может просто случился приступ паники? Сыграло свою роль перевозбуждение от сделанных открытий и ожидание побега. Вот и почудилось мне… принял обычную усталость за попытку меня усыпить. Бред… всего лишь паническая атака…
Я моргнул. И в эту долю секунды в коридоре появился человек.
Мне стоило огромного труда не вскочить с криком.
Продолжай лежать… просто продолжай лежать и наблюдай…
Неизвестный появился в хвосте креста. Шагах в пяти от кормильни. Постоял неподвижно, глядя на меня. Мы изучали друг друга. Он видел одеяло и мои торчащие ноги. Узник спит. Все хорошо. Все как всегда. Он видит дрыхнущего сидельца.
А что вижу я?
А я вижу странное. Настолько странное, что вновь усомнился в себе – на этот раз в трезвости рассудка.
В коридоре стоял водолаз.
На первый взгляд в точности такой, какими изображены водолазы начала двадцатого века. Мешковатый серо-зеленый костюм, широкий пояс с парой подсумков, медный большой шлем со стеклами, крупные ботинки. Это водолазный скафандр. Разве что не было шлангов. И перчатки удивительно маленькие, облегающие, неподходящие к костюму. На макушке шлема и на груди закреплены стеклянные линзы выключенных фонарей.
Тюремщик.
В коридоре моего креста стоял тюремщик.
Больше некому.
Вот один из тех, кто заключим меня сюда. Страх, злость, возбуждение, странная легкость в теле… мне стоило огромных трудов остаться неподвижным. Я сплю. Я обычный узник, заснувший после сытной еды. Вижу светлые сны о том, как освобожусь через сорок лет. Я сплю…
Тюремщик сделал шаг. Замер ненадолго. И пошел уже свободно, с каждым шагом становясь все ближе. В оконце шлема проявилось лицо. Обычное человеческое лицо. Крупные черты, большие надбровные дуги, глаза утопают в тени. «Водолаз» остановился у постели. Я размеренно глубоко дышал. В груди назревал ком – странное ощущение удушья, хотелось сломать размеренный дыхательный ритм и вдохнуть полной грудью. Так всегда бывает, когда человек вопреки автоматическим инстинктам пытается контролировать дыхание и замедляет тем. Но я держался. Продолжал спокойно дышать.
