Джулия замерла.
— Извиниться?
— За то, что толкала тебя к Кливдену. Я вбила себе в голову, что ты… вы обе… должны выйти замуж за титул. Но теперь я понимаю.
— Понимаешь что? Что я не могла обидеть Софию и позволить тащить себя к алтарю, как овцу, покорившись твоим желаниям? — Слова прозвучали жестоко, но, по сути, лишь отражали чувства младшей дочери. Как могла ее мать быть настолько слепой и не замечать очевидного?
— В общем, да. — Миссис Сент-Клер потупилась. — Нет, это не все.
— Да что там еще может быть?
— Я была невероятно слепа! Мне следует радоваться за тебя. Ты не получишь титул, но зато замуж выходишь по любви.
Вот теперь младшая дочь решилась посмотреть в глаза матери. Эти голубые глаза светились искренностью, и Джулия внезапно ощутила радость. Казалось, даже каблуки оторвались от пола. Она прикоснулась к руке матери.
— Рада, что ты наконец-то поняла. — Джулия бросила взгляд на Бенедикта. Тот вскинул брови. — Я должна идти. Они меня ждут.
Шелковые юбки старого бального платья персикового цвета шуршали, когда она направлялась по проходу к жениху. Джулия подошла к нему и положила руку на согнутый локоть, наслаждаясь исходящими от него теплом и жизненной энергией.
Бенедикт наклонился и пробормотал ей на ухо:
— Чего хотела твоя мать? Пыталась отговорить в последнюю минуту?
Джулия подавила улыбку. От его жаркого дыхания ее охватил восхитительный трепет.
— И спровоцировать еще один скандал? Боже упаси.
Джулия смотрела, как Бенедикт окунает перо в чернила, провожала взглядом каждую закорючку, пока он вписывал свое имя в приходскую книгу. Такая сильная, твердая рука, очень подходящая силе и твердости его имени. Имени, которое теперь принадлежит и ей.
Их пальцы соприкоснулись, когда Бенедикт передавал перо, и по руке растеклось тепло. Она остро ощутила даже такое короткое небрежное прикосновение, и в голове одна за другой закружились мысли о грядущей ночи и всех последующих ночах, которых хватит до конца жизни.
Перо дрожало в руке, когда Джулия выводила свое имя под. именем мужа. Она поморгала, глядя на книгу и на блеск высыхающих чернил на странице. Вот и все. Джулия и Бенедикт соединены в супружестве навеки.
Его пальцы скользнули по запястью и переплелись с ее пальцами. Он поднял руку Джулии и положил на свое место — на его согнутый локоть.
— Готова встретиться лицом к лицу с толпой?
Она подняла взгляд.
— С какой толпой?
— Ты же не думаешь, что слухи и сплетни не разлетелись повсюду, правда? Я уверен, что очень многим членам общества захотелось прогуляться сегодня утром по Ганновер-сквер. Разумеется, просто так и совершенно случайно.
— Конечно. — Джулия зашагала рядом с Бенедиктом, направляясь вслед за сестрой и родителями к двери. — Всем хочется взглянуть на Хайгейта.
— И на юную леди, ради которой какой-то идиот выкинул пять тысяч фунтов.
— Ты имеешь в виду ту скандальную потаскушку?
— Ш-ш-ш, ты все еще в церкви. — Бенедикт ухмыльнулся и понизил голос. — Лучше использовать не столь грубое слово. Лично я склоняюсь к «распутнице».
Джулия отмахнулась.
— Я отказываюсь принимать это на свой счет.
Его улыбка сделалась еще шире, став по-настоящему порочной.
— Если ты хотя бы иногда будешь вести себя распутно — только для меня, — я вовсе не против.
Она вскинула брови и, как смогла, изобразила на лице выражение абсолютной невинности.
— Ш-ш-ш, ты все еще в церкви.
Как раз в это мгновение они переступили порог и оказались на портике с колоннами.
— Уже нет.
Такая толпа зевак! Хотя с чего бы удивляться подобному сборищу? Бенедикт всю свою жизнь провел среди этих людей, достаточно долго, чтобы не сомневаться в скорости распространения слухов и особой любви светского общества к зрелищам.
В конце концов, не каждый же день человек выдает замуж сразу двух дочерей, известных своим нежеланием сочетаться браком, да еще и при столь скандальных обстоятельствах. Сплетен и разговоров хватит до самого Рождества.
Жаль, что погода решила подыграть зевакам. Слабые солнечные лучи, теплые, почти осязаемые, пробились сквозь тучи, словно благословляя свадебную церемонию. Имей Ревелсток выбор, он бы предпочел проливной дождь.
Он сердито нахмурился, заметив леди Апперли. Та решительно стояла впереди всех, рассматривая их в лорнет. Леди Послтуэйт вытянула шею, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь из-за шляпки вдовы, и в следующее же мгновение громко пискнула, потому что леди Апперли ткнула ее локтем под ребра. Движение было столь быстрым, что Ревелсток даже засомневался в увиденном.
Подавив усмешку, он торопливо повел жену мимо колонн портика к ожидающей карете. У него имелись определенные планы, не включающие в себя обмен неискренними любезностями с малознакомыми людьми. Джулия сказала, что надеется на их будущее общее счастье, и он собирался уже сегодня начать делать ее счастливой.
Ну, или хотя бы доставить ей удовольствие.
Тут по толпе наблюдателей прошла дрожь. Кажется, дальше по улице началась суматоха. Все головы повернулись в ту сторону. Даже леди Апперли отвлеклась от сияющей Софии и обратила свое внимание на суету. Отлично.
Может быть, они сумеют удрать из города без лишнего шума, раз уж общество обнаружило новый повод для разговоров.
— Послушай, Ревелсток! — Голос Аппертона донесся до него через головы собравшихся. Расталкивая зевак, он прокладывал себе дорогу к карете Бенедикта. — Ты не можешь уехать без свадебного подарка!
— Какого еще подарка?
Джулия вытянула шею. Аппертон сжимал в кулаке веревку, точнее уздечку. Бенедикт проследил взглядом и, наконец, обнаружил источник суматохи. За спиной Аппертона Нефертари встряхивала своей гордой головой. Фыркнув, она шагнула вперед и ткнулась носом в карман Аппертона.
— Что это? — не веря своим глазам, спросил Ревелсток.
Друг протянул ему уздечку.
— Твой свадебный подарок.
— Что ты такое сделал? Не думай, что я поверю, будто Кливден прислал мне ее в знак своего почтения, чтобы сделать этот день незабываемым?
— Конечно, ничего он не присылал. Зато был просто счастлив расстаться с этой клячей вместо того, чтобы выплачивать мне долг. Помимо самой стоимости, ему еще и овес обошелся в целое состояние.
Бенедикт сглотнул, затем еще раз. Не стоило проявлять свои чувства прямо перед толпой рьяных сплетниц общества.
Джулия потянулась вперед, чтобы лучше видеть происходящее, и прижалась мягкой грудью к его руке.
— Что это?
