Фустов, что удивительно, не торопился вновь перебить меня злой усмешкой. Едва ли он поверил мне – но хотя бы слушал.
— Я не знаю, кто он, этот третий – сумасшедший фанатик, очередной народоволец или… или…
— Ну же, договаривайте, - уже вполне спокойно вмешался Глеб Викторович. – Или – кто? Тот, кто распространил слухи о «Рокоте» по газетам? Ваш супруг?
— Нет-нет! – я упрямо помотала головой. – Вы не так все поняли. Мой муж и сам подчинен определенным людям…
Чтобы Фустов меня услышал, я должна была говорить веско и без истерических ноток в голосе. Я нашла его глаза и все-таки смогла сказать это вслух:
— …Людям, занимающим самые высшие посты во власти…
Конкретное имя я называть все-таки не рискнула, ибо совсем не была уверена, что просто выдаю желаемое за действительное.
И я даже поторопилась тотчас добавить:
— Повторюсь – это лишь одна из версий! Вовсе не исключено, что этот «третий» — фанатик.
— Ваш муж стал бы иметь дело с фанатиком? – совсем тихо уточнил Фустов.
И я вынуждена была признаться самой себе:
— Нет…
Глава XXVII
Пожалуй, еще ни разу за свою семейную жизнь я не возвращалась домой с такой неохотой. С удовольствием поехала бы сейчас хоть на Гороховую, хоть к Тучиным – но откладывать и дальше разговор с мужем невозможно. Как бы ни было страшно – нужно сделать это. Ведь это Женя! Я знаю его. Как же смею я в нем сомневаться?!
Однако супруг снова меня удивил: во-первых, он уже был дома. А во-вторых, одетый во фрак, тщательно выбритый и причесанный, с бриллиантовой булавкой в черном шелковом галстуке, он стоял в гардеробе и увлеченно перебирал мои платья.
Столь серьезное выражение лица у него было при этом… Ей-Богу, первым делом мне подумалось, он уже знает, где я нынче была, о чем разговаривала и с кем целовалась. И теперь пакует мои вещи, дабы отправить неверную в монастырь.
Правда, едва ли в монастыре мне пригодится это невероятно декольтированное платье без рукавов, которое он сдернул с плечиков, придирчиво осмотрел и спросил, не оборачиваясь:
— Подойдет?
— Смотря для чего… - осторожно ответила я.
Голос мой прозвучал до того слабо, что я сама себе показалась умирающей. И Женя, переключив свое внимание с гардероба на меня, окинул взглядом с ног до головы и осуждающе покачал головою.
— Я так понимаю, ты снова взялась искать люстру? В такой дождь. Ты не жалеешь себя, милая. – Наверное, он ждал, что я отшучусь в ответ – только у меня не было для этого сил. Женя, как я уже поняла, был вполне благодушен сегодня и того же ждал от меня. Не дождавшись, вздохнул и набросил декольтированное платье на спинку кресла. Видимо избрал его достойным. – Позову к тебе Катюшу. Собирайся скорее, мы нынче едем в оперу.
— Мне что-то не хочется в оперу.
— Не выдумывай. Какие-то знаменитые итальянцы приехали – билетов днем с огнем не сыскать, а нам с тобою достались места в ложе. Ты ведь сама сетовала, что нам следует чаще бывать на людях…
Женя начал что-то подозревать, и веселость его сошла на нет, когда я без поспешности и суеты начала вдруг запирать дверь нашей спальни на ключ. Потом подошла к окну, приоткрыла створку и швырнула тот ключ вниз. Кажется, он приземлился прямо на мостовую.
А после объявила:
— Я все знаю.
И замолчала, давая ему время помучиться вопросом, что именно я знаю. Однако Женя моей провокации не поддался: лишь сложил на груди руки и вопросительно смотрел мне в глаза.
— Я вскрыла твой сейф и видела те портреты с фамилиями Зимина и Шекловского! – не выдержала я сама. И приложила немалые усилия, чтобы голос не дрожал, а речь не казалась истерикой. – Как это у вас называется – характеристики? Ведь Зимин – это тот, кто бросил бомбу в экипаж Ксении Хаткевич? Что за дела у тебя могут быть с подобными людьми? Женя, не лги мне более, прошу…
Эта ли просьба, полная отчаяния, на него подействовала, или же он просто не видел смысла утаивать правду дальше, но Ильицкий сдался. По крайней мере, прекратил делать вид, будто не понимает меня.
— У меня нет с ними никаких дел, кроме служебных, - устав бороться, ответил он. - Для того меня и направили в университет, чтобы я сдружился с этими двумя. Чтобы имел возможность наблюдать за ними – чтобы они были всегда на виду.
— Так ты знал обо всем еще до убийства Ксении? Ты и Якимов?
— Мы знали, что затевается что-то – но не знали, что именно. Я и подумать не мог, что жертвой они выбрали Ксению Хаткевич.
— Но та девушка, что приходила к нам, незнакомка с родинкой – она знала. Отчего же ты не стал ее слушать?
— Она ничего не знала, - отмахнулся Ильицкий. - Почти ничего.
— Но после того, как ты отказался с нею разговаривать, она поехала к генералу Хаткевичу – она хотела предупредить его!
Женя веско покачал головой:
— Она не за тем к нему поехала. Она лишь хотела, чтобы Хаткевич защитил ее брата от меня – только это ее и волновало. Она знала, что брат связался с революционным кружком, и знала что я, Евгений Ильицкий, провожу с ним много времени. Вероятно, потому и решила, что я руковожу «Рокотом». Чушь, разумеется! Но искала она меня именно поэтому, и, не добившись разговора, поехала просить помощи у Хаткевича. Она его содержанка, Лида. Нелепое совпадение, что именно жену Хаткевича Зимин и Шекловский выбрали жертвой.
Надо же, я оказалась права… Почти во всем. Но как всегда ошиблась в главном: в причине, по которой эта девушка поехала к Хаткевичу. Хотя в случайное совпадение мне и теперь верилось с трудом.
А Женя, выговорившись, стал вдруг похож на сдутый шарик. Невероятно тяжело он опустился в кресло. Запрокинул голову, бесцельно уставившись в потолок. Не стоило и спрашивать – я понимала, что его гложет, и какие мысли прятал он все это время за напускной веселостью. Разумеется, он винил себя, что не предупредил тот взрыв. Считал, что мог предупредить.
Слова утешения, однако, здесь были излишни, и я просто подошла, с теплом ладонь ему на плечо. Хотелось, чтобы он знал – я всегда буду рядом и ни за что не стану его осуждать. Больше не стану, по крайней мере.
Женя тотчас поймал мою руку и прижал к щеке.
— Знаешь, я рад, что ты влезла в мой сейф. Следовало еще раньше тебе все рассказать… да Якимов не велел. Запретил и думать о расследовании – ясно дал понять, что моя задача лишь докладывать ему о каждом шаге Зимина и Шекловского. Ну и после распространить слухи о «Рокоте» по газетам.
— Так он не знает, что ты говорил с Идой Шекловской? И что увез ее?..
— Нет, - ответил Женя, мрачнея еще больше. И жестко, будто стараясь самого себя убедить, добавил: - Хотя стоило! Да, стоило отвезти ее к Якимову и допросить со всей строгостью – как умеют это делать в его ведомстве. Меня убивает это… что был хоть мизерный шанс уберечь Ксению, а я его упустил.
